равнины западного Телля от гор Кабилии на востоке, он господствовал над дорогой, которая шла от побережья по гребням гор; оттуда было удобно следить за движением кочевников в долине.

Развитие города всячески поощрялось халифом, который даже содействовал его строительству посылкой специалистов и материалов. Зири переселил сюда жителей из других городов, а возможно, и нежелательных лиц, пребывание которых в ином месте было бы опасно. Затем он окружил город толстыми стенами. В начале XI века аль-Бекри сообщает, что многие «утверждают, будто во всей области нет места более укрепленного, более неприступного и более способного обескуражить врага», так как для его защиты достаточно 10 человек.

Чтобы утвердить свое господство на коммуникациях, Зири с помощью своего сына основал или лишь восстановил три города — Алжир, Милнану и Медею, управление которыми он ему и поручил.

Неприступный город и одновременно место оживленного обмена между Теллем и степью, интеллектуальный центр, куда стекались законоведы и ученые, Ашир и в самом деле приобрел вид столицы, а Зири стал правителем, повелевающим самыми грозными войсками, следящим со своей вышки за Средним Магрибом и чеканящим монету от своего имени.

Ашир был сердцем санхаджийского могущества. Поэтому, когда внезапный успех халифа сделал Зиридов хозяевами Ифрикии, они с большим сожалением покинули свою столицу. Конечно, Бологгин тотчас же обосновался в Маисурии. Но лишь постепенно, по мере того, как эмиры перевозили туда свои семьи, ослабевали узы, связывавшие их с Аширом; затем они превратили свое старое владение в особую пограничную область, управление которой поручали своим родственникам; так продолжалось до тех пор, пока в один прекрасный день они не потеряли ее.

Зиридские государи. Вполне суверенный в своих собственных владениях, Бологгин, однако, для всего Магриба был лишь фатимидским наместником, управлявшим одной из провинций. Он платил дань, посылал в Каир роскошные подарки и был окружен лицами, состоявшими на жалованье у Фатимидов, которых аль-Муизз оставил там как для надзора за ним, так и для оказания ему помощи.

Став эмиром, он возобновил борьбу против зената, которых окончательно изгнал из Среднего Магриба. Он разрушил Тиарет и взял Тлемсен, жителей которого переселил в Ашир. В 978 году новый фатимидский халиф, аль-Азиз, согласился передать ему управление Триполитанией, которая до тех пор находилась под властью особого наместника.

В 979 году Бологгин снова выступил против зената и их омейядских покровителей и захватил не только Фес, но и все Марокко (980 год). Он не решился, однако, напасть на Сеуту, где укрепился омейядский везир. Последние успехи Бологгина были непрочны, так как тотчас же после ухода его войск зената снова стали на всей территории от Мулуи до Танжера упоминать в молитве имя кордовского халифа.

Его сын и наследник аль-Мансур (984–996 годы) был первым, кто попытался сбросить иго Фатимидов. Придя к власти, аль-Мансур заявил приветствовавшим его именитым гражданам Кайруана: «Я не из тех, кого назначают и смещают одним росчерком пера, так как я унаследовал это государство от моих отцов и праотцев» (Ибн Изари). Ответ Фатимидов не заставил себя долго ждать; из Каира в страну котама был прислан официальный проповедник (дай) и поднял этих суровых воинов против аль-Мансура (986 год); мятеж длился два года, но был подавлен Зиридом с беспримерной жестокостью; второе восстание, в 989 году, постигла та же участь. С котама было покончено; санхаджа Ашира установили свою гегемонию во всей восточной половине Магриба.

Но остальную часть Магриба они уступили зената; действительно, после тщетных усилий восстановить свое влияние в Фесе и Сиджильмасе (985 год) аль-Мансур оставил весь Запад своим прежним врагам и испанскому диктатору аль-Мансуру ибн Абу Амиру и поддерживал с ними корректные отношения. Таким образом, после ухода Фатимидов, обративших свои честолюбивые замыслы в другом направлении, установилось относительное равновесие между зената и санхаджа, соперничавшими в течение трех четвертей века и желавшими теперь пользоваться плодами своих побед.

Кала Хаммадидов. Башня Сигнального огня. Перспектива, разрез и план, составленные Ж. Марсэ. А — крестообразный зал. В — склад в полуподвале; С — пандус. «Вся часть выше уровня X — гипотетическая реконструкция» (Ж. Марсэ) (по Georges Marçais «Manuel d'art musulman», ч. 1, стр. 122)

Бадис (996–1016 годы) проявлял полную покорность каирскому халифу, но без всякой пользы для себя: когда его дядя Хаммад отделился (1014 год), он не получил от Египта никакой помощи, несмотря на то, что мятежник признал верховную власть Аббасидов.

Его сын и наследник аль-Муизз (1016–1062 годы), облеченный властью в восьмилетием возрасте, также не воспользовался ею: было ли это следствием первоначального воспитания под руководством учителя-суннита или же это было желание угодить общественному мнению, настроенному крайне враждебно к шиитам как в Кайруане, так и во всей Ифрикии? Как бы то ни было, аль-Муизз постепенно отходил от Каира и кончил тем, что в 1048 году объявил о признании верховной власти Багдада.

Государство Зиридов. Итак, Ифрикия пришла к такому же политическому положению, что и остальная Берберия: после подчинения халифату, после повиновения восточным властителям без связи с Багдадом она достигла независимости под властью бербера. Выражение верноподданнических чувств Аббасидам не должно вызывать никаких иллюзий: оно означало скорее разрыв с Каиром, чем новую приверженность Багдаду.

Ифрикия, однако, стала мало-помалу отличаться от остальной Берберии, даже от пограничной области Ашира, где родилась династия Зиридов, так как восточное влияние было здесь более глубоким, чем где-либо. Действительно, эмиры поспешили приспособиться к роли представителей халифа, обставляя свою жизнь с восточной пышностью. Один из них раздавал тысячи динаров с расточительностью старого дворянина. Эмиры любили науку, произведения искусства, поэзию и особенно роскошь. Они находили удовольствие в устройстве празднеств, во время которых выставляли напоказ роскошные ткани, породистых коней, экзотических животных. Говорят, что приданое дочери аль-Муизза было погружено на десять мулов и стоило миллион динаров. Шествие свиты во время торжественных церемоний и джигитовка всадников вызывали «в провинции восторженные описания». Когда умерла мать эмира, он велел украсить золотыми гвоздями и рядами крупного жемчуга ее гроб, сделанный из индийского дерева. Зирид аль-Мансур воздвиг в Мансурии роскошное жилище, окруженное садом, а аль-Муизз — несколько дворцов.

Щедрость эмиров питалась богатствами Ифрикии. Во времена их господства страна, видимо, познала период настоящего процветания. Бесплодные сегодня места были покрыты культурными растениями; там, где теперь совершенно пустынно, существовали поселения. Для вывоза зерна из Беджи каждый день требовалась тысяча верблюдов. На эту благословенную землю спешили не только купцы и ремесленники, привлекаемые торгово-промышленной деятельностью, но также ученые и законоведы из Азии, главным образом из