– А пошло оно все! – усмехнулся Семен, вдруг понимая, что ничего… ничего из его прошлого над ним больше не властно. И даже злость на Дуниного отца, даже она будто разжала пальцы. В конце концов, Дуня обожала Андрея Викторовича. И если ради ее душевного спокойствия ему придется переступить через свою обиду – так тому и быть. Да и дед из Степанова, наверное, выйдет путевый. Может, с него и возьмет начало их собственная большая семья?

Семен крутанулся на пятках и пошел обратно. К тому моменту Мариам уже родила, и в холле стало заметно свободнее. Краснов решил, что ему здесь больше нечего делать, и засобирался домой. Но на входе его перехватил Коган.

– Ты куда это намылился?

– Думал, домой, а что?

– Шутишь? Дядя Рубен выставляется в «Рубене» за рождение внучки. Мы – почетные гости. Шашлык-машлык… Коньяк армянский.

– Что-то я устал, как пес.

– Знать ничего не хочу! – горячо возразил Коган. – Дождись меня. Я только переоденусь.

Там был все еще в униформе и смешной шапочке.

– Я, если выпью, домой не попаду, – внес последний аргумент Краснов.

– Ничего. У меня переночуешь, – парировал Коган, похлопал Семена по плечу и скрылся за дверью ординаторской.

Выставлялся дядя Рубен щедро. Вино лилось рекой. Угощения сменяли друг друга. В кои веки Семену было действительно весело. И как будто бы… тихо. Несмотря на то, что вокруг царил невообразимый шум. Народ смеялся, отовсюду слышались тосты, а потом кто-то завел армянскую песню, и… началось.

В свое время Краснов объездил весь мир, но нигде он не чувствовал себя как дома. Наверное, он поэтому так легко согласился бросить налаженную жизнь в столице и перебраться сюда. Никакой ностальгии, соглашаясь на эту авантюру, он не испытывал. Лишь азарт. И профессиональный интерес. А вот ведь, как интересно получилось… Именно в этом городе, из которого он в свое время сбежал в поисках лучшей доли, так вот именно здесь, а не где-то еще, он спустя много лет почувствовал себя на своем месте. Своим среди этих людей. Давних знакомых, приятелей, друзей детства, которые, кажется, ничуть не изменились. Чу-де-са.

Расходиться все стали ближе к ночи. Когана в машине такси срубило. Хорошо хоть адрес успел назвать. Семену еще не доводилось бывать в гостях у друга.

– Эй, Там! Просыпайся. – Ноль эмоций. – Доктор Коган, я рожа-а-а-ю!

Таксист посмотрел на Семена, как на придурка. Но ему было все равно, главное, что Там зашевелился. На что и был расчет.

– И ты рожаешь? Что ж вы все рожаете, а? Задолба-а-али…-л. Задолбал.

– Но-но, доктор. Попрошу держать себя в руках, – хмыкнул Краснов, помогая Таму выбрать из салона. Сделать это было не так-то просто. Асфальт под ногами покрылся льдом.

– Твою мать, – ругнулся Коган. – Что-то совсем меня рубит.

– Не вздумай уснуть. Я тебя на горбу не потащу. Лучше расскажи, ты поэтому своими детишками не обзавёлся?

– Почему? – осоловело моргнул Там, занося ногу над ступенькой. А ведь он и на двоих не слишком-то прочно держался. Краснов на всякий случай подхватил друга под руку, прежде чем уточнить:

– Потому что рожающие бабы тебя по работе задолбали?

– Да нет, – сладко зевнул Тамерлан и все ж поднялся по лестнице, – просто детей надо рожать от любимой женщины.

– Это правда, – согласился Краснов, возвращаясь мыслями к Дуне.

– Ну, вот. А мне не повезло.

– Встретить любовь?

– Полюбить непроходимую дуру.

Семен как раз обдумывал слова Когана, когда его внимание привлек странный звук. Будто вмиг протрезвев, он быстро-быстро поднялся еще на один пролет. И присвистнул.

– Че там?

– Не поверишь, но, похоже, тебе опять придется потрудиться.

– Ты это о чем? – подозрительно поинтересовался Коган.

– Тут собака, похоже, рожает.

– Нет! – Там, который тоже успел подняться, попятился назад. – Выбрось это из головы. Я не чертов ветеринар.

– Ну, да… – Осторожно, чтобы и без того напуганная псина не цапнула его за руку, Краснов дал собаке себя понюхать. Ласково что-то приговаривая, потрепал ее за ухом. – Иди, открывай дверь.

– Я не буду принимать роды еще и у собаки!

– Давай, пока она меня подпустила. Не тяни резину, Там!

– Да чтоб тебя. Между прочим, животные с этим справляются сами, – бурчал он, организовывая изрядно потрепанной жизнью псине, страшной, как смертный грех, что-то вроде гнезда у батареи.

– Не хочешь помогать, отойди и не мешай. Я сам справлюсь, – рявкнул Краснов.

– Да ты хоть знаешь, что такое роды?!

– Не поверишь, но я их даже принимал. И речь сейчас не о собаке.

– Ты серьезно, что ли? – Коган впился цепким внимательным взглядом в лицо Краснова. – Твою мать. Потрепала тебя жизнь, а, Семён?

Тот лишь пожал плечами. Рассказывать о своей жизни в деталях он не мог. Да и не хотел. Хотя о жизни действующего члена разведгруппы Теней можно было книги писать. Это уж точно.

Три щенка один за другим родились в течение следующих двух часов. Маленькие, совсем друг на друга не похожие, те казались весьма крепкими с виду. А вот четвертый…

– Этот до утра не протянет.

Семен пожал плечами. Он очень хорошо знал, что в некоторых случаях борьба бессмысленна. И чувствовал, что этот случай – один из таких.

– Давай спать. Пусть природа рассудит, что дальше.

До утра тот щенок и впрямь не дожил. Зато его братья и сестры были в полном порядке. И мать чувствовала себя хорошо. Поела даже заботливо размороженный Тамерланом кусок отличной говяжьей вырезки.

– Ну, я, пожалуй, пойду. У меня с утра полно дел и…

– Нет! Погоди, а с этим выводком мне что делать? – возмутился Коган, похоже, мучающийся похмельем, а оттого еще более злой.

– Я так понимаю, тебе псина не нужна?

– Шутишь?

Семен почесал в макушке:

– Давай так, я сейчас съезжу по одному делу, а потом вернусь, чтобы их забрать.

– И что ты с ними будешь делать?

– Подарю кое-кому.

– Всех четверых? Вот так этот кто-то обрадуется!

– Ну, не выкидывать же их на улицу, – буркнул Сёма, перед тем как захлопнуть за собой дверь.

Вызванное такси уже поджидало Краснова у подъезда. Тот доехал на нем до роддома, у которого бросил свой вездеход, и, сменив коней, поехал на станцию, куда отогнали машину Дуни. К этому моменту ее уже должен был осмотреть один толковый парень. Семен припарковался, огляделся по сторонам. Станция располагалась, считай, за городом. И, видимо, по случаю разыгравшейся непогоды, он был единственным, кто решил сегодня до нее прокатиться. Войдя в высокие синие ворота, Краснов окликнул: