чем мне, но я знаю, что он думает обо мне и верит, что я не сделала ничего, что могло бы разбередить его раны. В конце концов, я именно поэтому здесь, в адском месте, называемом «Рамское болото».

Я тут уже две недели, и совершенно ясно, что на свободу меня не выпустят еще долго. Драгица, чудесная молодая женщина, с которой мы друг другу доверяем, попала сюда из-за того, что смеялась анекдоту о Тито. На нее донес молодой парень, который сам же рассказал ей дурацкий анекдот и к которому она отказалась прийти на любовное свидание. Она научила меня основным правилам выживания в лагере.

Главная мучительница, Мария Делич, начальница лагеря, страшная особа. Командует всеми следователями и милиционерами, и старшие по комнатам ей лично докладывают обо всем, что удалось о нас узнать. Она так глубоко интересуется каждой деталью нашего прошлого и так тщательно следит за нашим поведением в лагере, как будто мы, мученицы, представляем собой единственный смысл ее жизни. Когда меня привезли сюда, она наизусть знала мою биографию, причем даже те нюансы, которых я сама почти не помнила. Сказала мне: «Ты забеременела Милой за пять месяцев до свадьбы с Борой, не так ли?»

А что же там с Милой, моим ребенком? В ту ночь, когда в нашу квартиру вломились агенты, чтобы меня арестовать, я успела отвести девочку к соседке и в толкотне нашей квартиры попросить Лоренса позаботиться о ней. Он защищал меня от агентов и успел сказать, чтобы о Миле я не беспокоилась и что меня он тоже вытащит на свободу. Но что он может сделать для моего ребенка, кроме как принести шоколадку в форме Микки Мауса? И как он, иностранец, может спасти меня от этого ада? Я ни на один момент не могу в это поверить, потому что меня это добьет. Я должна смириться с ситуацией, в которой находимся мы с Борой, и молить Бога, чтобы наш ребенок выжил среди всего этого целым и невредимым.

* * *

Для Анты Раштегораца,

управляющего «Мрамором»

ДОПОЛНЕНИЕ К ПРОТОКОЛУ

Сегодня у меня появилось еще одно дополнение к протоколу допроса Борислава Танкосича. Инициатива исходила от меня. Хотя Танкосич уже десять дней находится в Петровой яме, что означает полную изоляцию и отсутствие любых контактов с остальными заключенными, а к тому же – и уменьшение обычных порций питания, он ни разу не выразил желания предоставить дополнительные сведения и таким образом выйти на свет божий. Сегодня я послал за ним двух милиционеров, которые совершенно изможденным привели его в Отель.

После самоубийства Ранко Чаджи Стричевича Танкосич практически перестал говорить, так что мне поначалу было довольно трудно начать с ним любой разговор. Все же большую помощь мне оказал материал из Белграда. После обычных вопросов, которые касались его помощников и которые он все проигнорировал, я спросил, знаком ли он с человеком по имени Лоренс Даррелл. Он был удивлен, но смолчал и на этот раз. Тогда я ему сказал, что речь идет об английском шпионе в Белграде, и в ответ на это он лишь пробормотал: «Все англичане шпионы».

Тогда я неожиданно сказал: «А знаешь ли ты, Борислав Танкосич, что он уже давно любовник твоей жены?» Тут он побледнел и начал кричать, что это неправда, что УДБ врет каждым своим словом, что мы пользуемся грязными методами и тому подобное. На это я сказал ему, что она арестована за сотрудничество с иностранными шпионскими агентствами и отправлена воспитательно-исправительные работы. У меня есть и сообщение об этом. А также протокол обыска в его квартире по адресу улица Господар Евремова, 29. При этом было обнаружено огромное количество роскошных иностранных товаров из магазина, в котором отовариваются исключительно иностранные дипломаты.

Он продолжал кричать, а потом вдруг заплакал. Хотя я надеялся, что в таком состоянии его будет проще склонить к сотрудничеству, он быстро пришел в себя и начал самыми грубыми ругательствами оскорблять наше государственное и партийное руководство, а также лично меня. Я удержался и не стал наказывать его физически, чего нельзя сказать о двух милиционерах, которые ворвались к нам из коридора и начали жестоко избивать его. Его отправили обратно в Петрову яму, где он будет оставаться и далее.

Инспектор Любивой Джукич

30 октября 1949 г.

РАСШИФРОВКА AF/771

1: Беседа велась с Лоренсом Дарреллом в помещениях СИС в Воксол-кроссе, во вторник, 5 ноября 1950 года. Сейчас ровно 10 часов.

2: Доброе утро. Надеюсь, мистер, вы хорошо отдохнули после путешествия и мы можем начать нашу беседу.

Д: Доброе утро. Я готов.

1: После вашего пребывания в горах – что вы предприняли в связи с миссией, которая была вам доверена?

Д: Практически ничего. Монархистское движение в Югославии угасло само. Большинство людей, с которыми я контактировал, были арестованы, а четники полковника Михайловича были главным образом ликвидированы в лесах.

3: А тамошняя полиция не связала вас с их движением?

Д: Насколько мне известно – нет.

2: По свидетельству британского посла вас схватили и потом пытали в тамошней тайной полиции.

Д: Да. Но это никак не было связано с той миссией, которую мне доверили.

2: А в связи с чем это произошло?

Д: Я воспротивился аресту моей преподавательницы, профессора сербохорватского языка.

1: Воспротивились? Из-за чего?

Д: Из-за того, как это было сделано.

3: Только из-за этого?

Д: Не понимаю вопроса.

2: В котором часу произошел арест вашей преподавательницы?

Д: Не знаю. После полуночи. Может быть около двух часов.

3: У вас в это время был урок? В ее квартире?

Д: У меня не было урока.

1: Что же вы тогда там делали?

Д: …

2: Вы можете описать нам ваши отношения с этой преподавательницей?

Д: Ни одна из вещей не может объяснить все: хотя все может объяснить нечто.

2: Будьте конкретнее, прошу вас.

Д: Мы были человеческими существами, а не карикатурами из романа сестер Бронте.

1: Вернемся к тому, зачем вас послали в Югославию. В своих отчетах вы упоминаете, что завербовали крота из рядов тамошней тайной полиции. О ком идет речь?

Д: Этот человек в настоящее время работает управляющим женским трудовым лагерем, в котором осуществляется перевоспитание тех, кто симпатизирует Советскому Союзу.

2: Насколько важным он может быть для нас?

Д: У него есть доступ к планам, связанным с отношениями с русскими.

3: Что это значит? Дал ли он вам что-то?

Д: Нет. Но я бы описывал наши отношения в соответствии со степенью важности потенциальной информации и документов, которые он может нам передать.

1: Ваши отношения?

Д: Я обещал ему защиту и транспортировку за пределы Югославии. Повторю: при