Сашу. Просто выбежать одному почти ночью тоже было неправильно и очень подозрительно. Не был я похож на тех, кто гуляет по ночам.

Я медленно спускался пролет за пролетом. В подъезде никого. Я шел вдоль стенки, чтобы мою тень не было видно в окна лестничных клеток. Вот первый этаж. Оставалось ждать кого-нибудь, за кем можно увязаться, сделав вид, что я его родственник, и спокойно выйти на улицу. Ни покидать квартиры никто не собирался. Во многих подъездах окна часто выходили на другую сторону, но не в нашем. Три обитые дерматином и вагонкой двери уныло пялились на меня глазками. Я аккуратно выглянул в окно, рискуя быть замеченным. Машина стояла на месте, но в салоне вроде бы никого. Впрочем, нельзя было быть уверенным – слишком темно.

Саша ждет!

Дверь подъезда была приоткрыта так, что машину не было видно за ней. Впереди дорожка к мусорным бакам, справа заросли розовых кустов. Можно нырнуть под балкон и быстро побежать. А куда я мог так поздно идти? Я лихорадочно соображал. Сигареты! Круглосуточный ларек в двух домах отсюда. В любом случае, лучше не прятаться. Вести себя естественно.

Я вышел под свет фонаря. Никого! В машине никого. Не раздумывая, я юркнул под балкон и затаился. Через пару минут у дальнего леска за теплотрассой показались двое. Один курил, второй возился с ремнем на джинсах. Шли сюда.

Я скользнул под балконом, потом под следующим, прикрываясь тенью кустов. Никто не окликнул. Не заметили. Еще один балкон, и я уже углу дома.

Хлопнули дверки машины, включился дальний свет. Только этого не хватало! Мотор завелся, намекая на то, что машина сделает сейчас круг по двору, выхватит меня светом фар из темноты. Нет, нет! Только не сейчас.

Я побежал. Бежал быстро, спотыкаясь о вспученный корнями деревьев асфальт. Свет скользнул по стене соседнего дома – выезжали на дорогу. Я пустился со всех ног, спеша скрыться за спасительным углом дома, за которым останется только пересечь дорогу.

Успел. Свет скользнул по дороге, едва не задев мои пятки. До стройки не добежать, хотя вот она – в нескольких шагах от меня. Я притаился за мусорными баками, наблюдая за перекрестком. Если свернут, объезжая вокруг дома, то меня заметят.

На перекрестке машина замерла, будто обдумывая, затем поехала прямо. Я бросился вперед, перебегая дорогу, пока они не передумали и не развернулись. На стройке никто искать не будет. Никто не пойдет туда в своем уме. Кроме меня.

Все так же темно и тихо. Я без труда нашел пустой подъезд. На мгновение мне стало страшно. Я боялся, что не найду Сашу там, в той комнате, где оставил ее. Что она исчезла.

Она ждала меня.

Куртка! Я достал ее из рукава и набросил ей на плечи. Попытался застегнуть.

Саша смотрела на меня, ее глаза становились все больше и больше. И вдруг она подтянула меня к себе и прикоснулась прохладными губами к моим губам. И снова. Она целовала меня. Так, как показывают в фильмах. По-настоящему. Я стоял, безвольно опустив руки, не смея пошевелиться. Я крался за ней на дискотеку, шел мимо бандитов и даже разговаривал с ними, сбегал из дома под балконами и убегал от машины, но ни разу в те моменты у меня не билось сердце так сильно, как сейчас.

Ее сильно трясло. Я думал, что от холода, но скорее всего просто понемногу отпускал страх. Мы сели у стены, прижавшись друг к другу, молча смотрели как кружатся мошки под потолком в свете уличного фонаря. Потом ее дыхание стало ровным, и я понял, что Саша спит.

***

– Нет, не говори никому.

Я неуверенно кивнул, не считая, что скрывать от мамы ту машину с незнакомцами хорошая идея.

– Не говори, пожалуйста.

– Не буду. А ты обещаешь быть осторожнее?

Она пообещала, но я не очень-то поверил. Про тот поцелуй мы не вспоминали ни в тот день ни позже. Возможно, она и не помнила его вовсе. Или не хотела помнить. Я ожидал, что теперь она замкнется, будет избегать меня, чувствуя такую же неловкость, которую чувствовал я. Но ничего подобного не произошло. Хотя в тот день нам так и не удалось поговорить. Мы вернулись домой за час до прихода мамы со смены. Я долго высматривал машину во дворе или подозрительных незнакомцев, но из подозрительных там были только мы с Сашей.

Вернувшись домой, мы упали в такие уютные теплые кровати разделенный бетонной стенкой, вымотанные этим странным и тревожным днем. Но день остался позади. А за ним и еще несколько дней. Мама удивленно смотрела на нас, не покидающих дом, лишь изредка выглядывающих из окон, выходящих во двор.

Машина больше не появлялась ни в тот день ни другие. Однажды мне показалось, то я заметил подозрительных типов у подъезда, но они, посмотрев на окна, спросили у меня номер дома и ушли. А номер то у нас на углу и правда стерт.

6.Сега или Денди

Это был не совсем центр города, но называли его обычно именно так. Настоящий центр намного дальше, среди изрытых арыками улочек, в тени высоких ив, там, где старинные купеческие домики с резными балконами примеряют вывески аптек и продуктовых магазинов. Там раскинулся огромный рынок, куда, едва поднимется солнце, спешат сотни сонных людей, волоча огромные клетчатые сумки с жвачкой, турецким шоколадом, китайскими и польскими яркими футболками, которые мне даже не померить. Там кассеты на стеллажах и музыка звучит из хриплым динамиков. Но мы пришли в другое место. Тут на неровной площади возвышался универмаг, окруженный стоянками такси. Раньше его высокая буква У горела над городом зеленым неоном, потом красным. А после и вовсе погасла.

Саша подолгу о чем-то разговаривала с таксистами, пока я разглядывал заголовки газет в Союзпечати.

– На такси дороже, – сказала она, когда вернулась. – Зато не нужно покупать билет по паспорту.

Саша боялась, что на автовокзале давно лежит бумажка с их с мамой фамилией, чтобы в случае чего быстро сделать звонок серьезным ребятам из незнакомой машины. Скорее всего она была права.

– И что будешь делать?

– Завтра вот тот, – она кивнула на усатого водителя в тельняшке, – будет набирать челноков за товаром. Можно затереться с ними. Только осталось денег найти.

Саша присела на остов от лавки. Вокруг нас и дальше по улицы бабушки торговали тюльпанами и вопросительно поглядывали на меня.

– Саша, пойдем. Мы на самом виду.

Сюда мы тоже