За несколько часов от жажды не помрёт, от голода тем более. Зима на дворе, не жарко. Кстати, окошко прикрой, а то простудится ещё.

Не тратя дольше время на бесполезные разговоры, я переместился сразу в Питер. Во двор к Ползунову.

Погода в Питере была традиционно мерзкой. Ночь швырнула в лицо мокрым снегом, ветер схватил за шиворот и начал пихать снег прямо туда.

— Сука грубая! — крикнул я.

Тут же распахнулось окошко инженерского дома, и кто-то из заночевавшей прислуги рявкнул:

— А ну, вон отсюда иди! Пьянь! Сейчас охотников кликну!

— Очнись и пой! — огрызнулся я. — Какие охотники? Рождество на дворе, вторые сутки пошли. Охотники в кулдауне, некликабельны.

Но, тем не менее, отошёл. Морщась, кастанул Яблочко и назвал нормальное имя Неофита. Яблочко охотно показало пацана мирно спящим.

— Отлично, — кивнул я. — Веди. Ща, погоди только.

Блин, родий куча, чего ж я, как бедный родственник? Одним накопительством сыт не будешь.

Я потратил пятнашечку на то, чтобы прокачать Полёт до управляемого пятиминутного. Ну вот, заодно и потестируем.

Для повышения комфорта кастанул сперва Доспехи, потом — Полёт. Поднялся метров на десять над поверхностью земли и полетел вслед за Яблочком. Летел значительно быстрее, чем мог бы бежать. А Доспехи успешно прикрывали от буйства непогоды. А хорошо! Удобно, не хуже, чем на Твари. Только вот ману, конечно, подсасывает. Но тут уж — надо думать, три Знака одновременно питаю. Полёт, Доспехи, да Западню в доме Коляна. В которую до кучи ещё и непрестанно долбится Машенька. Каждый удар, считай, силы отбирает… Ну да пофиг, я — Тысячник. Сил у меня теперь много.

Меньше пяти минут понадобилось, чтобы долететь до нужного дома. Там Яблочко истаяло, в кои-то веки не обозвав меня мысленно обидными словами. Я приземлился и заколотил в дверь.

Спустя минуту за дверью послышалось грозное:

— Кто⁈

— Ростелеком. Вы за интернет сколько платите? Мы предлагаем в четыре раза дешевле, только работать не будет.

От неожиданности дверь открылась, и наружу высунулся заспанный мужик в белом ночном костюме.

— Что-о-о?

— Я охотник, Владимир Давыдов, мне бы вашего сына Неофита повидать.

— Кого⁈

— В миру — Митрофанушку.

— А… А! — Дверь открылась. — Владимир. Господин охотник… Заходите!

Меня усадили в кухне. Пока отец будил сына, мать без толку суетилась. Поскольку побудка затягивалась, решила высказаться о наболевшем.

— Ужасы-то какие!

— И не говорите, — подхватил я. — Сам возмущён до крайности, скоро буду встречаться с государыней-императрицей, всё ей расскажу.

— О чём?

— А вы о чём?

— Ах, Митрофанушка столько рассказывает об этих ваших охотах! Вы неужто взаправду в загробный мир ходили?

— Было дело, баловались.

— Но это же очень опасно! А Митрофанушка ещё ребёнок!

— А когда этот ребёнок на Троекурова работал и продавал людям снадобья, от которых те гибли — нормально, не опасно было?

Женщина побледнела и отвернулась.

— Это… Вы не понимаете. Это другое.

— Чего не понимаю-то? Всё прекрасно понимаю.

Женщина всплеснула руками.

— Что ж вы, не человек, что ли? Отпустите его! Он не хочет с вами этим всем заниматься! Он ребёнок, как вы не понимаете? Я же вижу, как ему плохо…

— Владимир! — В кухню влетел Неофит с горящими глазами. — Что такое? Твари? Идём скорей бить! Мне родий надо. Ещё чуть-чуть, и в Мастера выйду!

Одеться он спросонок не сообразил, зато меч схватил и непослушными пока пальцами пытался им перепоясаться.

Глава 9

— Три шота эспрессо этому парню за мой счёт, — распорядился я.

Вместо эспрессо пришлось умыться холодной водой и одеться. Потом — выпить подостывшего чаю. Но Неофит пришёл в себя и стал готов впитывать информацию, кою я ему и выдал, не скупясь. Отец и мать слушали, не скрывая ужаса на лицах. Неофит на них внимания не обращал.

— Ну, чего? — спросил я. — Можешь с таким что-то сделать?

— Не зна-а-аю… — протянул пацан. — Мог бы. Если бы кое-кто все мои скляночки не пожёг.

Тут он выразительно на меня посмотрел.

— Повыступай мне ещё, — прикрикнул я. — Поступки начальства не обсуждаются, они всегда по определению верны. Где ещё такое достать?

— Да известно, где… — Неофит со вздохом посмотрел в окно, за которым завывала вьюга. — Погода уж больно паршивая.

— Погоды не боись, Доспехи хорошо помогают.

— Правда?

— Когда я тебе врал. Летим.

— Летим⁈ — Неофит от восторга едва не подпрыгнул.

Лететь с Неофитом под мышкой было ещё труднее, и время полёта сократилось вдвое. Мы, немного не долетев, практически упали на дорогу.

— Ничего, — бодро сказал окончательно проснувшийся Неофит. — Здесь уже рядом.

И правда, через три-четыре минуты мы долбились в дверь такого же подвальчика, как тот, в котором промышлял Неофит. Открыли быстро. Волосатый и бородатый мужик, выглядевший так, будто зимовал с медведями в берлоге, увидев нас, погрустнел — ждал кого-то другого. А заметив перчатки на руках, вовсе запаниковал и попытался захлопнуть дверь. Пришлось ему показать, что это невежливо.

— Чего вам от меня надо? — бухтел мужик, сидя на единственном хлипком табурете и ощупывая челюсть. — Это не моё всё. Посторожить наняли.

— Брешет, — заявил Неофит, бродя между полок. — Ладан у тебя где?

— В воде?

— Лучше в воде.

— Тогда справа, вон та склянка.

— Ага, вижу. А петушиные головы?

— Внизу, в подвале.

— Ну так тащи, чего расселся!

Мужик упёрся в какой-то подвал подвала. Я посмотрел на Неофита.

— Это всё — остатки троекуровской былой роскоши?

— А то чьей же.

— И чего ты раньше молчал? Давно надо было грохнуть.

— Да не знаю даже. Как-то не подумал. Так закрутилось всё…

Ну, объяснимо, да. После знакомства со мной жизнь у пацана пошла такая, что только поворачиваться успевай. Когда уж тут думать.

— Много ещё точек знаешь?

— Только эту. И сюда-то меня Троекуров лишь раз водил, чтоб показать, как работать надо. Чтоб я представление имел. Пожжёшь тут всё?

— Да вот как-то уже и не знаю. Оно ведь, получается, и для хорошего дела может сгодиться.

— Вот и я о том! Давай себе приберём.

— Ладно, уболтал. Ищи мешок.

Вынеся из лавки всё интересное и сказав хозяину на прощанье, чтоб не позорился и записался в колхоз, мы перенеслись к Неофиту домой (там теперь был мой Знак), спрятали всё, что не нужно было прямо сейчас. Потом немедленно метнулись в Смоленск, к троекуровскому особняку.

— На. — Неофит сунул Коляну полотняный мешочек. — Вари.

— Что это?

— Петушиные головы. Особь где?

— Кто⁈

— Одержимая!

Машенька сидела на потолке и скучала. Увидев нас с Неофитом, немедленно понесла какую-то похабщину, норовя вогнать пацана в краску. Неофит, однако, вёл себя как настоящий профессионал. Вытащил склянку с