для чёрта существование — это жрать тех, кто слабее. И всех вокруг они постоянно проверяют, а не слабые ли. На сильных пастёнку разевать боятся. Такие вот твари. Либо боятся и пресмыкаются, либо пожирают, ничего другого не умеют.

— Таких и впрямь бить не жалко, — задумался Гравий. — А когда…

— Завтра за ответом придут, — сказал я. — Если не забудут. Если забудут — придётся самим туда переться и огнём и мечом утверждать твой несгибаемый авторитет.

— А изба-то там сыщется?..

— Владимира проси, — кивнул на меня Кощей, — он может мою крепость обратно перенести из тайги.

— Там от той крепости осталось-то, — поморщился я. — Других вариантов нет? Ты из чего эту крепость отгрохал? Я в твоём загробном мире никаких стройматериалов не видел.

— Да и нет никаких материалов. — Славомыс произнёс слово с некоторым трудом. — Чертей гонял сюда, на каменоломни. Да. Чертей угомонить проще всего, если занять чем. Работники они хорошие. Тупые, но усердные. Скажешь решетом воду в бочку носить, так не успокоится, пока не натаскает полную. Чем больше работают, тем больше порядку. Меньше бедокурят да шалят.

— А над покойниками зачем измываются? — спросил я.

— Так приставлены за ними смотреть. А смотреть для чёрта — это не работа. Заскучает и сбежит. Вот чтоб не скучали — дозволено измываться. Но то ж только над грешниками. К праведникам они подойти не могут, чуть коснутся — обжигаются. Но праведников тех, знаешь… — Кощей вздохнул и вновь наполнил рюмки. — Из тысячи один будет — уже хорошо. Кабы невинно убиенных не было, так и того бы не насчитать.

— Пойду, — решил Гравий и выпил.

— Да ты погоди, — попытался осадить его Кощей. — Примут ли тебя ещё.

— Примут.

Гравий встал и покачнулся. Только тут до меня дошло, что Гравий угашен в дымину. Ну, дело-то понятное. В загробный мир сходили успешно, да Рождество ещё наложилось.

— Я заночую у тебя?

— Ночуй, комнату знаешь, — пожал я плечами.

Гравий кивнул и, не прощаясь, вышел из столовой. Мы с Кощеем проводили его взглядами.

— А зачем он приходил? — заинтересовался Кощей.

Я пожал плечами.

— Да кто ж его знает, это ж Гравий. Может, хотел рассказать, что в Сибири тоже армия чертей из-под земли выскочила, а он всех перебил. Но потом решил, что слишком много слов получится, и ничего говорить не стал. А может, дома тётка задолбала, в тишине посидеть пришёл. Как думаешь, получится у него? Царём?

Кощей пожал плечами. Ничего не сказал.

* * *

— Ну и рожа у тебя, — сказала Земляна, глядя на мою рожу. — Весь свет петербургский распугаешь.

— На то и расчёт, — проворчал я и посмотрел в зеркало.

Да уж, рожа была та ещё. Мне категорически не хватало сущей мелочи, часов двенадцати глубокого сна.

— Умойся, — подсказала Земляна.

— Угу…

Я открыл воду над ванной и тщательно умылся. Ну вот, плюс один к самоощущению. Теперь — Восстановление сил. Ну вот, совсем хорошо! Этот Знак, кстати, тоже можно апнуть. На последнем уровне, согласно справочнику, вштыривает так, что можно до недели непрерывной деятельности от себя ожидать.

Дело хорошее, да только жутко представить, что после этой недели с тобой будет. Вырубит на месяц. Очнёшься, а кругом марсианские треножники… Ладно, с Восстановлением погодим, до зарезу пока не требуется. А по родиям — ну-ка, что у нас там? Вчера до того ушатался, что даже не проверил. Ого! Со вчерашней битвы без малого три тысячи насыпалось! То есть, если считать в среднем, то выходит, что я в одиночку около сотни чертей положил! То-то устал, как скотина. Ну зато на балансе теперь четыре тысячи двести десять родий.

— Что ты сказал? — изумилась Земляна. — Сколько-сколько⁈

— Да ничего, таблицу умножения повторяю. А ты, кстати, откуда нарисовалась?

Я покопался в памяти. Засыпал вчера один. Кажется. Выпили-то мы с Кощеем прилично. А вот утром… Сейчас прям интересно стало — то, о чём я думаю, мне приснилось, или… Я посмотрел на Земляну. Одетая сидит. Хрен знает, может, и приснилось.

Земляна под моим взглядом порозовела и отвела глаза. Проворчала:

— Откуда, откуда… Из деревни вернулась, чего мне там делать. Родня дальняя. Повидались, да разбежались. Денег им оставила — живут небогато. Что тут было без меня?

— Да как тебе сказать… Разное было.

— А что за мужик у тебя живёт? Не охотник, но странный какой-то. Кощеем называется.

— Это, собственно, Кощей и есть, просто теперь его другой актёр играет. Тот, что раньше был, контракт продлевать отказался, ушёл Сауроном в Нетфликс работать.

Я коротенечко объяснил Земляне суть происходящего. Та отреагировала болезненно.

— Ты сдурел⁈ Загробного царя у себя дома держать!

— Ну не на улице же его привязывать. Холод собачий. Загрустит ещё чего доброго.

— Да на кой он тебе сдался⁈

— Цыганам продам, всё копейка.

— Надо было вот как есть его — так и сдать! Хоть денег бы получили. Золотой же весь был.

Я представил себе охреневшую рожу принимальщика, которому принесли живые шевелящиеся кости, и засмеялся. Впрочем, я бы такое понёс в свой оплот, а там — Алёшенька. Который в операции принимал непосредственное участие, так что не удивился бы. С другой стороны, он эти кости ведь потом куда-то один чёрт сбывает.

— Не шуми, я знаю, что делаю. И не вздумай его убивать!

— Не начнёт творить всякое — не убью, — мрачно пообещала Земляна. — Да я и вообще зашла — вещи забрать.

— Чего вдруг?

— Ну уж, «вдруг». Ты ж жениться собираешься.

Я не сразу связал «жениться» с присутствием в доме Земляны. Потом сообразил.

— А, ну, да…

— Я не дура, меня просить не надо. Поохотились знатно, денег я скопила, пока у тебя жила. Купила себе домик в Поречье. Маленький, но уютный. Заходи на новоселье.

— Зайду, — пообещал я. — К чаю чего-нибудь куплю — и загляну.

— А то слушаешь, слушаешь этого твоего Брейгеля — и такая тоска на душе начинается, хоть в петлю лезь, — продолжила Земляна. — А потом подумаешь: а может, и правда? Может, по уму жить надо, а не как придётся? Говорят же, на бога надейся…

— А ты чего — Брейгеля слушала? — изумился я.

— Да заходила пару раз.

— Вот знал я, что развивающие подкасты могут наносить пользу! Выпишу ему премию.

— Вот этого не надо! Загордится ещё. Он и так надутый, как индюк, ходит. Надо будет как-нибудь с ребятами собраться и настучать ему ночью тёмной. Чтоб не задавался. Ишь, деньгами он вертеть умеет, нашёл, чем гордиться. Мы-то тоже повертеть можем.

— Вот в этом — не сомневаюсь. Вертеть вы большие мастера. С вещами-то помочь тебе?