в то время, как социалисты-революционеры, стремившиеся опереться, преимущественно, на крестьянство и применявшие индивидуальный террор, получили всего лишь 37 мест.

Тем не менее, русская социал-демократия переживала в то время период глубокого внутреннего расслоения.

Мы уже видели, что русские условия не были благоприятны для марксизма. Последний не вытекал в России из самих условий жизни. Правда, в России больше, чем где-либо стало модой ссылаться на Маркса, но действительно марксистское мышление требовало там гораздо большего духовного напряжения и гораздо большей любви к истине, как бы последняя ни была горька, чем в условиях капиталистически развитого Запада.

Зарождение пролетарского массового движения в условиях полного отсутствия политической свободы привело не к уничтожению тайных организаций, а лишь к значительному расширению задач последних. Тайная организация социал-демократов стремилась избежать бланкизма. Ее целью была не подготовка восстаний, а — в соответствии с марксистским учением — стремление внести единство и сознательность в массовое движение пролетариата. Она не стремилась также, подобно Бакунину, к развязыванию народных страстей в духе анархии. Ее ближайшей задачей было — завоевание демократии.

Но тайные организации социал-демократии имели с бланкистскими и бакунистскими заговорщиками то общее, что они, в большинстве своем, рекрутировались из рядов интеллигенции и поэтому по отношению к несознательной массе рабочих выступали в превосходстве своего образования. Они с самого начала могли считать себя прирожденными вождями пролетариата. К тому же новые тайные организации были значительно многочисленнее прежних. Партия все больше нуждалась в силах и научилась добывать средства для их содержания. Отсюда — при подпольном характере движения — возник тип профессионального революционера.

В этих условиях снова создались предпосылки того взаимоотношения между тайной организацией и массовым движением, которые характерны для бакунизма. Огромные трудности партийной работы в России приводили к постоянным поискам новых путей. Все многообразие мнений в конце концов выкристаллизовалось в две определенные тенденции. Одна более соответствовала своеобразию русских условий и вносила в марксистское мировоззрение методы и элементы заговорщичества; другая имела более сильный уклон в сторону Западной Европы и толковала марксизм в духе его основателей.

Лидером первого направления был Ленин. После того, как он несколько лет шел вместе с Аксельродом и Мартовым, он на 2-м съезде русских социал-демократов в Лондоне в 1903 г. выступил против них. Свою точку зрения он развил в книге: «Шаг вперед, два шага назад», подробно рецензированной Розой Люксембург в «Neue Zeit» (XXII. 2, стр. 486 и сл.). Ее статья дает превосходную, в высшей степени меткую характеристику ленинских тенденций и показывает, что они имеют за собой уже двадцатилетнюю давность, и что с ними давно уже велась борьба и при том теми элементами, которые вели одновременно самую решительную борьбу против оппортунизма.

Роза Люксембург писала (в июле 1904 г.):

«Лежащая перед нами книга т. Ленина, одного из выдающихся руководителей и борцов „Искры“ в ее подготовительной кампании к Всероссийскому съезду представляет собою систематическое изложение взглядов крайнего централистского крыла русской социал-демократии. Эта точка зрения, нашедшая в данной книге свое наиболее глубокое и исчерпывающее выражение, представляет собой систему ни перед чем не останавливающегося централизма, жизненным нервом которого является, с одной стороны, резкое отграничение и отделение организованного авангарда профессиональных активных революционеров от окружающей их неорганизованной, но революционно-активной среды, а с другой стороны, строгая дисциплина и прямое, решающее и категорическое вмешательство Центрального Комитета партии во все проявления жизни последней. Достаточно отметить, например, что, согласно этой концепции, Центральному Комитету партии принадлежит право организовать все местные комитеты, т. е., следовательно, и определять личный состав каждой из местных организаций, начиная от Женевы и Льежа и кончая Томском и Иркутском, навязывать им изготовленный в центре организационный устав, распускать их, или создавать их снова и тем самым в конце концов непосредственно воздействовать и на состав высшей партийной инстанции — партийного съезда. Таким образом, Центральный Комитет является собственным активным ядром партии, все же остальные организации представляют лишь собою его исполнительные органы».

Затем Роза Люксембург доказывает, что хотя марксизм и требует некоторой централизации партии, но что централизация эта должна быть совсем иного рода, чем та, которую предлагает Ленин.

«Социал-демократическое движение является первым в истории классовых обществ, которое во все своя моменты и на всем своем протяжении рассчитано на организацию и самостоятельное непосредственное действие масс. В этом смысле социал-демократия создает совершенно иной тип организации, чем прежние социалистические движения, например, движения якобинско-бланкистского типа.

Ленин, по-видимому, недооценивает это, когда он в своей книге (стр. 140) утверждает, что революционный социал-демократ есть не что иное, как „неразрывно связанный с организацией сознательного пролетариата якобинец“. Все различие между социал-демократией и бланкизмом Ленин усматривает в организации и классовом сознании пролетариата — в противоположность к заговорам незначительных меньшинств. Но он забывает, что этим самым дается также и полная переоценка всех организационных понятий, вкладывается совершенно новое содержание в понятие централизма и создается совершенно новое представление о взаимоотношениях организации и борьбы».

Подробно обосновав эту мысль, Люксембург пишет дальше:

«Отсюда следует, что социал-демократическая централизация не может основываться на слепом повиновении, на механическом подчинении партийных бойцов своему центральному органу, и что, с другой стороны, между сорганизовавшимся в сплоченную партию, в дисциплинированные кадры ядром сознательного пролетариата и вовлеченным в ход классовой борьбы, находящимся в процессе классового самоосознания периферийным слоем нельзя воздвигать перегородки. Попытка Ленина построить социал-демократическую централизацию на указанных двух принципах: на слепом подчинении всех партийных организаций во всем вплоть до мельчайших деталей одному центральному органу, который один за всех думает, делает и решает, равно как и на резком отграничении организованного ядра партии от окружающей его революционной среды, — представляется нам механическим перенесением организационных принципов бланкистского заговорщически-кружкового движения на социал-демократическое движение рабочих масс…

Отстаиваемый Лениным ультра-централизм кажется нам во всем своем существе проникнутым не духом положительного творчества, а бесплодным.

Все его внимание направлено, главным образом, на контроль над партийной деятельностью, а не на ее оплодотворение, на сужение, а не на расширение, на внешнее сковывание, а не на собирание движения».

В другой своей статье, Роза Люксембург критикует утверждение Ленина, будто централизация является орудием против оппортунизма. При этом она цитирует слова Ленина:

«Бюрократизм против демократизма, организационный принцип революционной демократии против организационного принципа оппортунистов» (стр. 151).

Пролетарии, говорит Ленин, высказываются за строжайшую дисциплину, академики — носители оппортунизма — отстаивают противоположное. Роза Люксембург вскрывает шаблонность этой ссылки на «мозолистые руки рабочих» и указывает на Англию, где именно пролетарские узкие профессионалисты являются цитаделью оппортунизма. С другой стороны, пример бланкизма, носителем которого являлись