Ясна закрыла лицо руками и заплакала, не стесняясь ни лесовиков, ни Светозара. Было непонятно, отчего она плачет – то ли от страха, то ли от разочарования, то ли от счастья.

– Почему-то я тебе верю… – всхлипывая, произнесла Ясна. – Как-то я случайно услышала разговор Вислы и отца. Они говорили о том, что лес уничтожит себя своими же руками. Я тогда не поняла, что Висла имела в виду, а сейчас понимаю. Получается, они хотят, чтобы наследница лесного хозяина уничтожила лес.

Светозар промолчал. Ясна опустилась на землю и сидела неподвижно, уставившись в одну точку. Её мокрые волосы беспорядочными прядями лежали на плечах, от них пахло болотной тиной, подол платья был испачкан в грязи. Девушка будто сама насквозь пропиталась болотом, наполнилась изнутри его мутной влагой. В зелени её глаз отражалась стоячая вода. Болотница… Мор и Висла сделали её настоящей болотницей!

У Светозара всё внутри сжималось, когда он снова и снова смотрел в потерянное и печальное лицо девушки. Что это было за чувство, он пока не знал, но оно заполнило его целиком, заставляя вздрагивать от взгляда и мимолётного прикосновения. Светозар был прав: Ясну тянуло в лес, но она понимала, что её родной дом – это болото. В лесу было интересно, но всё здесь оставалось чужим.

– Я в детстве делала себе куколок из рогоза: скручивала, перевязывала им руки, ноги, голову… – проговорила Ясна.

Она смотрела перед собой и говорила тихо и медленно, Светозар едва различал слова.

– У меня получались вполне симпатичные куклы. Я любила играть ими, ведь они делали то, что я захочу. Захочу, будут добрыми, захочу – злыми.

Ясна взглянула на Светозара глазами, полными тоски.

– Вот ведь как получается. Я столько зим и лет была для своего отца такой же куклой… Что он захочет, то и делала. А ведь я любила его больше всего на свете! Он все эти годы был для меня самым родным!

Ясна прижала руки к лицу и заплакала. Горько, отчаянно. Всё внутри у Светозара сжалось, затрепетало. Он захотел подойти к ней, обнять, утешить, но не решился. Вдруг Ясна испугается его прикосновений? Он и так, как дурак, поцеловал её на болоте.

– Пойдём со мной, – сказал он. – Не бойся, я отведу тебя к Елесе. Знаю, что ты взволнована и растеряна сейчас, но вы с ней и так потеряли слишком много времени. Ждать больше нельзя, лес почти умер. Когда не станет леса, погибнем и мы…

Ясна опустила голову. Ей совсем не хотелось идти к лесной хозяйке. Её образ в голове остался пугающим: Ясна помнила седую сгорбленную старуху в рваном платье, стоящую на крыльце высокого деревянного дома. Ясна не хотела видеть её, не хотела знакомиться, потому что боялась. Но Светозар схватил девушку за руку, потянул за собой, и они побежали по лесу.

Ясне нравилось бежать по твёрдой земле. Она ловко перепрыгивала пни и поваленные деревья, как будто всю жизнь прожила в лесу. Вот только её ступни, привыкшие к мягкости воды, царапали жёсткие камни, острые сучки и хвоя.

Волосы Ясны высохли от ветра, распушились вокруг лица тёмным облаком, щёки раскраснелись от быстрого бега, глаза засверкали от возбуждения. Когда между деревьями сквозь клубы белого тумана показался дом лесной хозяйки, она остановилась. Девушка не сводила глаз с окон. Её пушистые ресницы слегка подрагивали от волнения. Она была очень красива в эту минуту. Светозар поймал себя на мысли, что любуется ею.

А потом дверь дома со скрипом распахнулась, и на крыльцо вышла Елеса. Она как будто почувствовала приближение гостей. Лесная хозяйка встревоженно взглянула сначала на Светозара, потом на Ясну. Губы её задрожали, она всё поняла, но всё равно прижала ладонь к груди и прошептала:

– Светозар, кто эта девушка?

Светозар подвёл Ясну к крыльцу и ответил, улыбаясь:

– Тёмные волосы, изумрудно-зелёные глаза… Ты ведь узнала её?

Лесная хозяйка молчала, от волнения она не могла вымолвить и слова.

– Это твоя дочь, Елеса. Это твоя Ясна. Я привёл её с болота.

Елеса замерла, округлив от удивления глаза, потом тихо ахнула, ноги её подкосились, и лесная хозяйка тяжело опустилась на крыльцо, закрыв руками лицо.

– Но… Этого не может быть! Моя девочка погибла на болоте много лет назад! Я точно знаю. Моя дочь мертва…

Светозар подошёл к лесной хозяйке, присел рядом и крепко обнял её, дрожащую, чтобы успокоить и привести в чувство.

– Мор не погубил младенца, Елеса. Ты ошиблась. Он вырастил её как родную дочь. Все эти годы Ясна считала Мора своим отцом.

На Елесу словно обрушился ледяной дождь. Она тряслась крупной дрожью и не могла даже поднять глаз на Ясну. Она много раз представляла свою дочь в мечтах, такой, какой она могла бы быть, если бы была жива, если бы выросла… В этих видениях Ясна была совсем другой – хрупкой, нежной и мечтательной. Перед ней же стояла стройная крепкая девушка-воин с суровым обветренным лицом и растрёпанными чёрными волосами. Болотница, которая вместе с Мором губила непроходимой топью лес долгие годы. Как она могла быть её дочерью? Как? Глухие рыдания Елесы наполнили лес тоской.

– Простите, я не могу, не могу… Мне нужно остаться одной, – прошептала Елеса, вставая. Держась за перила, она поднялась по ступеням и скрылась в доме.

– Вам обеим сейчас непросто, нужно дать ей время прийти в себя, – сказал Светозар, увидев разочарование на лице Ясны. – Пойдём, не будем терять времени, я пока покажу тебе твои земли.

Болотница удивлённо взглянула на него, и Светозар улыбнулся.

– Да-да, всё вокруг – это твои земли, Ясна!

Вместе с лесовиками Светозар повёл болотницу по туманному лесу, показывая тайные тропы, высокие деревья, быстрые речушки и кристально-чистые озёра, звериные норы, каменистые пещеры и даже лесной водопад. Он рассказывал Ясне о том, что до прихода болота лес освещало солнце – небесное светило, дарящее всему живому свет и тепло.

Ясна с рождения жила во влажном туманном сумраке, не зная, что такое тепло и свет, она никогда не видела солнца. И Светозар поведал девушке о том, что когда солнце освещает землю, на ней расцветают цветы, птицы в небесах громко славят жизнь, а люди радуются и поют песни.

– Солнце восходит над землёй каждое утро, и каждый раз это словно праздник победы света над тьмой, – рассказывал Светозар удивлённой девушке.

Он показывал Ясне чахнущие от переизбытка влаги сосны и в красках описывал, как горделиво и