Отрава поняла, что этот разговор придется пережить – и чем раньше, тем безболезненнее:

– Лю, послушай… Кровопийца… он сильно преувеличил…

– Отрава, я вообще его словам значения не придал! – она уж было подумала, что застала тот редкий момент, когда перевертыш врет, глядя прямо в глаза, как он и сам не выдержал. – Точнее… я теперь понимаю, что все это время был… симпатичен тебе, но раз ты сама об этом говорить не хотела, значит, не настолько уж сильно.

В его последней фразе прозвучала вопросительная интонация. Или надежда. Ему, как показалось Отраве, от этой ситуации было не менее неловко, чем ей самой. Потому она заставила себя быть смелой – трусить можно только в том случае, когда еще есть куда бежать:

– Да, Лю, ты мне нравишься. Возможно, понравился с первого взгляда. Но я не жду от тебя ничего. Честное слово, не жду!

– И не надеешься?

– Нет!

Тут Отрава соврала – хвала звездам, возвращенцы это умеют делать преотлично. Несмотря на то, что Лю не дал ей ни единого повода для надежды, она все равно продолжала мечтать. К счастью, их приключения пока не давали шанса надолго остаться наедине со своими мыслями. Но Лю этим ответом удовлетворился:

– Это хорошо, Отрава. Потому что я не смогу оставить тебя, даже если этим буду причинять тебе боль. По крайней мере до того момента, пока не передам в руки Великого Кудесника.

– Я знаю, Лю, знаю. И даже обижусь, если ты навсегда пропадешь из моей жизни, когда достигнешь цели! Разве мы не стали за это время друзьями? Разве это не важнее… моей симпатии, которая скоро пройдет?

Теперь он улыбался шире и искреннее:

– Надеюсь. Тогда что, все как раньше?

– Все как раньше!

Она сказала это уверенно и тоже облегченно рассмеялась, пожимая его руку. В конце концов, шаткая неопределенность лучше, чем предыдущее напряжение. Мимо стола проплыла барышня в слишком плотном для такой жары бархатном платье и приветливо кивнула Лю. Он заметно напрягся и кивнул в ответ, а Отраве на всю оставшуюся жизнь расхотелось улыбаться. Ну конечно же, все как раньше! Да ничего подобного!

Волнение Лю, когда он увидел ту девушку, послужило абсолютным доказательством предположения, как именно эти двое были знакомы. В последний ли его визит в Серебряное Облако или еще до того, но факт остается фактом – его извиняющийся взгляд был Отраве совершенно ненужным. Словно теперь он обязан считать себя предателем, здороваясь с женщинами, которые…

Понадобится время, чтобы им обоим с этим примириться. А пока можно радоваться достигнутому. Еще и Нанья подлетела к ним, выставляя с подноса тарелки, словно уже успела устроиться тут на работу. Лужица тоже подошла:

– Вы надолго к нам, ребята? Оставайтесь, погостите! Вот только предупреждаю, – она перешла на шепот, – незадолго до вас к нам заселился кровопийца!

– Знаем, – ответил ей Лю. – Нам сразу об этом сказали, когда ключи от комнат выдавали.

Когда уставшая троица услышала эту новость, то даже не удивилась. До замка Кирами путь неблизкий, неудивительно, что Кристоферу надо отдохнуть и отмыть свои белые волосы до фамильного цвета. Да и городская стража его опросила в качестве жертвы и свидетеля. Об убийстве крестьянина он на этот раз не упомянул – это Лю выяснил, когда сам отчитывался. Но это преступление кровопийце списали, ведь вышло так, что впоследствии он убил множество разбойников. Так что страже пришлось выбирать из двух вариантов: либо выставлять его убийцей, либо героем. Поскольку в качестве доказательства вины был только его, почти умирающего, бред, они уверенно выбрали второй вариант. Даже Лю признал – если бы не Кристофер, пусть и вынужденный в этом участвовать, о победе над разбойниками сейчас и речи бы не шло. В Серебряном Облаке уже настолько отчаялись решить эту проблему, что были готовы парад устроить в честь кровопийцы… Но, конечно, не стали – люди бы не поняли.

Лужица же выпрямилась и произнесла торжественно:

– Конечно, сказали! Заезжий дом «Все включено» заботится о душевном благополучии каждого клиента! – и тут же менее торжественно пояснила: – Жаль только, клиенты это не всегда ценят – семейная пара старичков-кудесников тут же съехала и помчалась к конкурентам. Мало кто хочет оказаться с кровопийцей через стенку, хотя те уже лет двести ничего не творили в городе. Традиции сильны! Но зато с кровопийц мы берем за ночлег в пять раз больше. И стараемся не думать, где они перекусывают. Хотя этот вроде бы явился сытым…

Естественно, сытым. Он после разбойничьей трапезы, наверное, месяц не проголодается! Это вам не малюсенькая пробирочка со сданной кровью.

Но за пару дней, проведенных в Серебряном Облаке, они с Кристофером ни разу не столкнулись. Лю только в управе его видел, когда тот давал показания. Нанья и Отрава отдыхали и набирались сил перед долгой дорогой.

Приняв ванную, Отрава отправилась в свою комнату пораньше, но сон снова не шел – опять она тут, вынужденная оставаться на ночь в одиночестве. В заезжих домах было одно правило: каждого селили в отдельную комнату, если это были не родственники. Наверное, считалось, что торговец или путешественник имеет право отдохнуть, как ему хочется, без любопытных глаз друзей. Интересно, как отдыхает Лю? Договорился ли он снова с той девицей или сам спустился в бордель, как называла это странное место Нанья? Или предпочел не расслабляться вовсе, чтобы Отраве лишний раз беспокойства не причинять? А она даже не могла для себя решить, что лучше: чтобы он не обращал внимания на ее влюбленность, живя как раньше, или чтобы постоянно думал о ее интересах. Наверное, первое. Но при этом и ревность полностью игнорировать не получалось.

Как и в прошлый раз она подошла к окну, чтобы посмотреть на взошедшую ночную звезду и услышать внизу женский смех. От тихого стука подскочила на месте. Но стучали, как выяснилось, не в окно. Она осторожно приоткрыла дверь.

– Привет, возвращенка. У меня к тебе дело есть.

Отрава настолько опешила, что позволила Кристоферу отпихнуть себя в сторону и зайти в комнату. На этот раз он выглядел куда лучше, да и одеждой по размеру успел обзавестись. В руках он держал бумажные листы, которые кинул на ее разобранную кровать.

– Ты грамоте обучена? Красивый почерк? – он не обращал внимания на то, что она не отвечает. – Никак не могу написать так, чтобы выглядело женским почерком. Я без пальца и своим-то едва могу. Ну что ты стоишь, рот открыла? Хочу матери письмо написать – мол, помолвку мы с Лионессой по взаимному согласию расторгли. Вот ты за Лионессу и напишешь: «Простите, дорогая тетушка, но ничего, кроме дружбы… ля-ля-ля».

Он подождал минуту, потом медленно наклонил голову набок.

– Я непонятно объясняю? Не хочу домой возвращаться, собираюсь написать письмо, чтобы не переживали. Ну и заодно, чтобы не надеялись на скорую свадьбу. Они не могут понять – нельзя жить тысячи лет с тем, с кем не хочешь жить и дня. Раньше кровопийц было много, они не стремились к скорым бракам и женились только по любви. А тут как-то сразу решилось, что раз мы с Лионессой на такой большой территории единственные молодые, неродные и разнополые, то просто обязаны друг друга полюбить.