– Вход сзади, вон по тому проходу.

С этого момента инициатива перешла к нему, поскольку он был знаком с францисканками. Сабадель повел Редондо и Оливера по узкому проходу между стенами. Хоть это и была самая обыкновенная улочка, казалось, она ведет в прошлое – по обе стороны высились мощные трехметровые каменные стены. Судя по всему, их не так давно отреставрировали, камень был чистый и светлого оттенка.

– Потрясающе, – сказал Оливер. – Состояние безупречное.

– Да. Раньше францисканки обитали в приходе Пресвятой Богородицы, где сейчас Епархиальный музей, это в соседнем квартале. А теперь они тут, – кивком головы Сабадель указал на каменную стену справа, – в монастыре Сан-Ильдефонсо, раньше принадлежавшем доминиканкам. Они-то все и привели в порядок, когда лет пять назад покидали монастырь.

Оливер и лейтенант Редондо внимательно слушали. Лейтенант была здесь впервые.

– Со стороны сестры Мерседес готовность принять нас – великодушный жест, потому что у францисканок закрытый орден. – Сабадель со значением посмотрел на Оливера. – Так что я буду говорить первым, – он перевел взгляд на Редондо, – а когда речь зайдет про мезоамериканское искусство, вы, сеньор Гордон, спросите о своей семье.

– Хорошо, – согласился Оливер.

Впереди в каменной стене возникла полукруглая арка – ворота, две темные деревянные створки, утыканные круглыми черными шипами. Они словно очутились в шестнадцатом веке, только ухоженном и чистом. Над каменной аркой выступал небольшой навес – черепичная крыша, опирающаяся на деревянные балки. Справа от ворот – табличка из черненого металла, в форме свитка пергамента, средневековым шрифтом выбита надпись:

Кондитерская сестер францисканок:

печенье, бисквиты, продажа с рук

– Они торгуют печеньем? – удивился Оливер.

– Ну вы же не думали, что они живут только за счет реставрации предметов культа и милостью божьей. – Сабадель опять прищелкнул языком.

Они прошли в огромное патио, облицованное камнем. Впереди, по левую руку от них, возвышалась внушительная крепостная башня, а правее – еще одна полукруглая арка, напоминавшая вход в древнюю пещеру. В нее-то они и вошли, оставив за спиной огромную каменную купель с цветами – розовыми, красными и белыми.

Пройдя под аркой, они оказались в зале с каменными стенами и полом. Кое-где стены были побелены, над узкими дверями висели маленькие таблички: приемная для посетителей, еще одна приемная. Простенькая табличка с надписью “вертушка” – над вращающимися дверками из полированного дерева, через которые монахини могли продавать сладости туристам и посетителям, не опасаясь, что их увидят. В этом зале, где из украшений был только небольшой изящный столик, внимание прежде всего привлекал стеклянный шкаф рядом с “вертушкой”. Шкаф занимал почти всю стену – освещенная изнутри витрина, заполненная печеньем, сладкой выпечкой и свежими бисквитами.

– Аппетитно. Пожалуй, возьму парочку, – сказал Сабадель и нажал на звонок – единственное средство связи с монахинями для желающих попасть на прием или купить монастырских деликатесов.

Ответили тут же, Сабадель коротко переговорил с кем-то через подобие телефона, после чего они прождали не менее получаса – в компании выпечки, сиявшей в стеклянной витрине. Наконец одна из боковых дверей приотворилась и выглянула молодая пухленькая монахиня. Широко улыбаясь, она пригласила гостей пройти внутрь. Девушка сказала, что ее зовут сестра Пилар, но дальше хранила молчание, хотя лицо ее и глаза так и сияли, слегка даже чересчур. Оливера удивил ее явственный южноамериканский акцент, не сочетавшийся с традиционным облачением: черное с белым, вневременный облик. Они словно очутились в ином мире. Сестра Пилар сообщила, что их ожидают, а остальные сестры осведомлены и находятся у себя в кельях, и провела гостей через небольшой, аскетичного вида дворик с невысокими арками, над которыми располагался верхний этаж с простыми окнами без намека на декоративность. Они оказались в прохладном каменном коридоре со множеством деревянных дверей. Когда монахиня открыла последнюю дверь, в коридор проникла струя света. Их ввели в огромный, залитый светом зал, где запахи краски, скипидара и чего-то смутно похожего на акрил боролись с духом прошлого, затхлости, сырости. Это была мастерская сестер-францисканок.

Там их ждала одна-единственная женщина – мать-настоятельница, сестра Мерседес. Она спокойно обернулась к ним, оторвавшись от работы над огромным полотном в синих и темно-красных тонах, которое реставрировала. Сестра Мерседес была явно в очень преклонном возрасте, но ее светлые, почти прозрачные глаза светились уверенностью, силой, самообладанием и умиротворением.

– Добро пожаловать, сеньор Сабадель, – улыбнулась она, – я вас ждала.

Младший лейтенант представил спутников, юная сестра Пилар встала позади настоятельницы, точно пастушья собака, покорно ждущая хозяина, всем своим существом источая внимание и восхищение. Перебросившись с сестрой Мерседес парой обязательных реплик о погоде и неустанной работе полиции во благо мира и спокойствия, Сабадель коротко рассказал ей о сути дела и показал фотографии Тлалока в большом разрешении, однако умолчал о том, что фигурку нашли возле тела младенца в особняке в Суансесе. Также он ни слова не сказал об убийстве, возможно связанном с этим делом. Но сестра Мерседес, пусть и монахиня, была еще и женщиной, так что она с кошачьей ловкостью увернулась от вопроса:

– Дорогой сеньор Сабадель, вы знаете, что наш орден всегда готов сотрудничать с силами правопорядка, но, чтобы вам помочь, мне нужно знать, откуда у вас это мезоамериканское божество.

– То есть оно вам знакомо? – изумился лейтенант.

– Конечно. Мне известны изображения различных языческих божеств – как современных, так и древних. Не забывайте, что мы, монахини, хоть и посвящаем жизнь молитве Господу нашему Иисусу Христу, нищему и распятому, но знаем и об иных формах духовной жизни, включая верования других народов и племен.

– Сестра Мерседес, боюсь, на данный момент это совершенно секретная информация и я не могу сказать вам, откуда взялся этот предмет.

– А раньше вы мне все рассказывали.

– То были преступления, связанные с культурными объектами, сестра, а сейчас речь идет об убийстве. – Сабадель даже вспотел, подыскивая правильные слова, чтобы уломать монахиню. – Мы помним ваш неоценимый вклад в возвращение Кодекса, – сказал он, ссылаясь на одно из недавних расследований, – и мы не хотели бы лишний раз нарушать ваше уединение. Мы лишь хотели спросить, не знаете ли вы о связи этой фигурки с Кантабрией или хотя бы с Испанией.

Сестра Мерседес улыбнулась, но взгляд ее остался настороженным.

– Я не хочу проблем для нашего монастыря, сеньор Сабадель, а это дело кажется серьезным, раз вы прибыли такой представительной компанией, дабы побеседовать о такой, по сути, малости.

Несколько секунд все пребывали в молчании. Сабадель прищелкнул языком и заговорил с вымученной деликатностью:

– Я должен пояснить, что сеньор Гордон прибыл сюда