Но запыхавшийся, с тяжело вздымавшейся грудью Мор только улыбнулся и больше никак не отреагировал на похвалу. Кирстен и Лили бросали друг на друга довольные взгляды. Рут тоже улыбнулась, похвалила исполнение и поблагодарила всех троих. Лили вежливо поблагодарила хореографа в ответ.

— Как это ему удалось? — спросила Джульет Патрика Уэгвайзера после того, как Рут сделала все замечания и отпустила танцовщиков на обед. Поскольку на прогоне должны были присутствовать художники, Рут решила переговорить с ними заранее. А также с главным менеджером сцены Янча, старшим мастером по сцене и остальными. Так что Патрик, которому она, как правило, давала на перерыв задания, как и что подготовить к следующему часу, на этот раз оказался свободен.

Его продолговатое лицо светилось гордостью, маленькие голубые глаза излучали радость.

— Антон — он и есть Антон. Выдающийся танцовщик. Считайте, что вы пока еще ничего не видели. Дайте ему время, посмотрите, как он вживется в свой персонаж!

— Он уже вжился, — возразила Джульет. — Не понимаю, как у него получилось. До перерыва едва мог вспомнить па…

Патрик опустился на колени сложить свои вещи в полотняный рюкзачок.

— Это его интерпретация характера. Мгновенная, непосредственная. Похоже на… Как бы вам объяснить? — Он помедлил, все еще оставаясь на коленях. Люминесцентный свет пронизывал курчавые рыжие волосы короткими лучиками. — Понимаете, как у великих актеров, которые, увидев текст, дают волю интуиции, и душа парит по строкам. Антон обладает подобным даром. Он не бравурный исполнитель, не из тех, что заставляют екать сердце зрителя, поражая высотой прыжков. Ему, как и всем, необходимо работать, чтобы овладеть движением. Это чисто техническая часть. Но уникально то, как он свободен в движении. Он живет в танце. Вот увидите, Антон покорит Пипом Кадуэлл-холл. У него способность постоянно перевоплощаться. У большинства танцовщиков ее нет. И у меня никогда не было, — почти с горечью добавил он. — Зрители надолго запомнят, как Антон Мор танцует Пипа.

Джульет задумчиво слушала.

— Вы сказали, что Антон Мор покорит Кадуэлл-холл. Но до этого говорили, что долгое время звездами Янча были Харт и Электра. Тогда вы не докончили фразы. Что вы имели в виду?

— Наверное, то, что ни у кого из этих звезд нет вдохновения Антона. Эта пара великолепна, но каждый делает только то, что велят. Так по крайней мере было при Рут. Хотя, по-моему, в «Больших надеждах» Харт проявил себя вполне изобретательно. Так о чем мы говорили? Ах да — о перевоплощении. Они превосходно умеют это делать. Как всякие выдающиеся танцовщики.

Патрик встал, забросил полотняный рюкзачок за плечо, а Джульет пришло в голову, что представилась хорошая возможность испытать, не он ли тот самый злодей. Справедливо, что его удача зависела от удачи Рут, так что помощнику не было смысла портить карьеру хореографа. Кроме того, судя по всему, Патрик боготворил Антона. Но не могли он завидовать ему сильнее, чем восхищаться им? И не могли тайно ненавидеть свою начальницу?

Патрик служил Рут верно, как пес: приходил раньше всех, работал во время обеденного перерыва, надолго задерживался. Но лишь изредка заслуживал благодарность танцовщиков и (насколько могла судить Джульет) своего работодателя. Что бы ни изобрела Рут, он тут же усваивал движения, чтобы она могла взглянуть со стороны на свои идеи. Затем Патрик воспроизводил их танцовщикам и учил, как правильно исполнять па. Он утихомиривал Луиса, увещевал кордебалет. Своей дипломатичностью латал прожженные едким обращением хореографа дыры. Танцевал с членами труппы и с Рут во время репетиций и даже в перерывах. Был выразителем замыслов Рут, ее телохранителем, ее тенью. Но когда Джульет спросила, сколько она ему платит, то была поражена — всего лишь половину того, что получала ее замечательная Эймс, которая работала строго до пяти. Даже памятуя о скромных заработках в балете, Джульет решила, что этого недостаточно. И каково это — ишачить, когда в лучах славы купаются другие?

— Не хотите пообедать? — спросила она. — Отведу вас туда, куда скажете. Угощаю.

— Спасибо, но мне придется перекусить здесь, — ответил Патрик. — Я могу понадобиться Рут.

— Тогда позвольте составить вам компанию. — Джульет встряхнула своей соломенной сумкой. — Поделюсь с вами сандвичем с болонской колбаской.

— А вот этого не надо, — улыбнулся Патрик. — Сандвич лучше съешьте сами. Встретимся здесь через десять минут. Мне надо отлучиться к массажисту, чтобы он размял шею.

Джульет осталась в репетиционной одна. Вышла за дверь и принялась бесцельно бродить по коридору — он был безлюден, даже музыки не слышно. Обычно во время обеденного перерыва в студии кто-нибудь да работал: наверстывали упущенное с балетмейстерами или разминали мышцы. Но сегодня Джульет никого не заметила — вообще ни души, — пока не оказалась в дальнем конце коридора, где еще ни разу не была. Там, между лестницей и кладовой, приютилась маленькая репетиционная. Она заглянула в окошечко и была поражена, увидев внутри одного Харта. Музыки не было, но он танцевал как… как ненормальный — вот что пришло в голову Джульет, пока она подглядывала в небольшой проем. Харт весь дергался — дергал коленями, плечами, головой. Затем запрокинул голову, запустил пальцы в волосы, рубанул воздух ладонью. Джульет почувствовала, что сама трясет головой и вот-вот начнет дергаться. Было нечто знакомое в этих движениях. Внезапно Харт начал успокаиваться, одернул одежду, пригладил волосы. И вскоре уселся на стуле, что-то невозмутимо изображая — как будто наливал в стакан из бутылки.

Джульет очнулась и испугалась, что он ее может заметить. Отпрянула от окошка, повернула назад по коридору. Очевидно, Харт разучивал какую-то сцену. Но в его движениях было нечто интимное — вот почему она не хотела, чтобы танцовщик ее заметил.

Она поспешила обратно в репетиционную и столкнулась на пороге с Патриком, возвращавшимся от массажиста.

— Как шея?

— Лучше, — ответил он, потирая загривок. — Идемте. Мне пришла в голову мысль, куда мы можем сходить.

Он повторил путь недельной давности в обратном направлении и сквозь путаницу коридоров и лестниц повел Джульет наверх, где олимпийцы от администрации отгородились от пота и криков нижних этажей. Джульет едва поспевала за ним — в студии Янча она всегда чувствовала себя скотинкой с фермы, оказавшейся в одном загоне с газелями. Наконец Патрик зашел в маленький угловой кабинет.

— Его предоставили Рут, пока она здесь работает, — пояснил он через плечо, сбрасывая рюкзачок на письменный стол.

Комнатка оказалась крохотной — без ковра и украшений, зато с окном. Патрик сел за стол, а Джульет пододвинула стул и выглянула на улицу: вид был так себе — старое конторское здание по другую сторону узкого двора, но стекло, в отличие от репетиционной, чистое. День разгуливался, и место показалось ей приятным. Джульет достала обед: приготовленную Эймс вареную спаржу и салат из тосканской белой фасоли — и разложила так, чтобы Патрик мог дотянуться.

— Хотите вина? — спросила она, извлекая из сумки пластмассовые стаканчики и плоский серебристый термос.