Во флигеле было тихо. Вдруг что-то загремело на кухне, и сердце Элизабет пропустило удар. «Второй убийца уже здесь? Мак может быть в беде!» Она бросилась на звук.

В каком-то смысле Мак и правда был в беде: у его ног валялись осколки большого стеклянного блюда, еда разлетелась по всему полу.

– Мак!

– Ты уже встала? – недовольно нахмурился он, чтобы скрыть смущение.

– А ты не рад?

– Я собирался приготовить тебе поесть, но вот не заладилось.

Элизабет с удивлением заметила, что он покраснел. На плите что-то кипело в кастрюле, из хлебопечки шел волшебный запах, и желудок не замедлил ей сообщить, что уже не помнит, когда в последний раз видел пищу.

– Сейчас я согласна на любое меню!

– Домашний хлеб и суп – не великая роскошь, но в главном доме можно раздобыть что-нибудь посущественнее…

Пока он говорил, Элизабет уже отщипнула корочку от буханки, и нежное, хорошо пропеченное тесто растаяло у нее на языке.

– Объедение!

Мак хмыкнул и поставил на стол кастрюлю с супом. Девушка набросилась на еду, не заботясь о своих манерах. Она уплетала вкусное варево быстро и жадно, а доев и отправив в рот последний кусок хлеба, с благодарностью взглянула на Мака:

– У тебя, оказывается, много скрытых талантов!

Он откупорил бутылку и разлил по бокалам вино.

– О большинстве моих талантов тебе лучше не знать.

– Но я хочу знать все твои секреты!

– Ладно, но при условии, что ты поделишься своими.

Элизабет задумчиво заправила за ухо прядь волос.

– Хорошо. Я отвечу на любой твой вопрос.

Это была честная сделка. Она многие годы ни с кем не откровенничала и сейчас даже обрадовалась возможности излить душу.

– Ты был спецназовцем, верно?

Мак помрачнел и отпил вина.

– Первый оперативный отряд специального назначения «Дельта», – отрапортовал он. – Я завербовался в армию, когда был совсем молод. И всегда мечтал служить в «Дельте».

– Ты боролся с террористами?

– Не только. Мы освобождали заложников и участвовали в боевых операциях. – Он покрутил в пальцах бокал. – Что ты хочешь знать, Элизабет? Приходилось ли мне убивать? Да. Находил ли я в этом удовольствие? Нет. Я убивал, только когда не было выбора. Когда от этого зависела жизнь моих соратников.

– Я знаю, что других причин у тебя и быть не могло… А почему ты стал спецназовцем?

– Не знаю. Может, я просто адреналиновый наркоман. По крайней мере, многие так думают. Меня считают самым опасным из Макгуайров. Говорят, таких, как я, нужно обходить стороной, особенно после заката.

– Так говорят обо всех братьях Макгуайр. Но тебя называют… бешеным.

Мак улыбнулся:

– Поэтому ты меня боишься?

Элизабет срочно понадобилось сделать глоток вина.

– С чего ты взял, что я тебя боюсь?

В точности наоборот: она страстно желала его и боролась с искушением изо всех сил.

– Ты остановила меня в прошлый раз.

– Сейчас я этого не сделала бы.

– Сейчас, – он очень осторожно поставил бокал на стол, – я уже и сам не смог бы остановиться. В Остине я так спешил к тебе… Думал, что найду тебя мертвой…

– А я… Знаешь, о чем я подумала, когда свет в доме погас и в темноте раздался голос убийцы? – Элизабет отвела взгляд. – Я старалась жить правильно, держать чувства в узде, избегать любых волнений – и вдруг поняла, что я и не жила вовсе. И вот когда стало ясно, что прямо сейчас я могу умереть… я подумала о тебе и о том, что сделала глупость, остановив тебя тогда. Нам нельзя было останавливаться, потому что мы… – Элизабет вскинула голову.

Мак уже вскочил. Обогнув стол, он подхватил ее, рывком поставил на ноги, впился горячими губами в ее рот, и она ответила на поцелуй с той же неистовой страстью. Больше никаких правил, никакого контроля над чувствами, никаких мыслей о прошлом и будущем. Важно только то, что происходит здесь и сейчас. Важно быть с Маком, обнять его и не отпускать. Переступить грань – вместе с ним.

Она думала, что Мак отнесет ее в спальню, но он сразу принялся раздевать ее. Не отрываясь от губ девушки, нащупал пуговицу – шорты упали к ее ногам. Одна жесткая ладонь легла ей на поясницу, вторая скользнула по животу, и сильные пальцы проникли под шелковую ткань трусиков. На Маке были только джинсы с низкой талией, которые не могли скрыть его эрекцию. Он посадил Элизабет на край стола, она обхватила его ногами, откинула голову, выгнувшись в его объятиях, закрыла глаза, и Мак начал целовать ее шею, касаясь языком шелковистой кожи. Внутренней стороной бедер Элизабет чувствовала грубую ткань его джинсов, обострявшую ощущения до предела.

– Хочу видеть тебя голой, – прошептал Мак и сорвал с нее футболку.

Элизабет, открыв глаза, заглянула в его лицо. Бешеный! Это слово так подходило к нему. И все его жаркое неистовство принадлежало ей, безраздельно, без остатка! Он уже ласкал ее грудь, сжимая пальцами соски.

– Ты восхитительна…

Дальше он действовал ртом, и она задохнулась от жаркой волны, прокатившейся по всему телу.

– Корица, обожаю корицу…

Элизабет не поняла, о чем он говорит, но ей было все равно. Она стиснула его бедрами, крепче прижимая к себе; ей хотелось, чтобы им завладело то же безумие.

– Элизабет…

Теперь она целовала его шею – так же, как делал он, – скользя по ней губами, касаясь языком, нежно прикусывая кожу. На мускулистой груди под ее ладонями бугрились старые шрамы. Она поглаживала их кончиками пальцев, а потом проводила по ним губами, и у него перехватывало дыхание от этих поцелуев. Она расстегнула пуговицу на его джинсах, осторожно потянула застежку молнии вниз…

– Элизабет, – глухо простонал Мак, – ты сводишь меня с ума.

Он снова начал ее целовать – страстно, жадно, обжигающе. Снова скользнул рукой между ее бедер, принялся ласкать и поглаживать, заставляя трепетать всем телом, наливаться желанием. Она схватилась обеими руками за столешницу, сбив бокал с вином.

– Мак!.. – Это был призыв. Они оба ждали слишком долго, слишком долго сдерживались.

– Ты так прекрасна… – Его рука задвигалась быстрее, а в следующий миг он проник в нее пальцами.

Элизабет, задыхаясь, потянулась губами к его рту. Рука не останавливалась, и она чувствовала, как в теле напрягается каждая мышца, чтобы в следующий миг взорваться наслаждением.

Элизабет застонала, выгнувшись и закрыв глаза.

– Детка, мы только начали, – прошептал Мак.

Он продолжал ее ласкать. Теперь тело обрело невероятную чувствительность и отзывалось на каждое прикосновение сладкой дрожью.