Ветер ревел в ушах. Чтобы в лицо не летела дорожная пыль, мне приходилось прижиматься к спине Егора. Его близость по-прежнему не вызывала опасения, обволакивала теплом и чувством защищённости. И это несмотря на то, что мы мчались на бешеной скорости по ночной дороге.

Парень остановился у моего подъезда, поставил на подножку мотоцикл, снял шлем, поддержал меня, помогая слезть.

- Спасибо, - я постаралась пригладить растрепавшиеся волосы, - не знаю, что было бы... если бы не ты...

Егор улыбнулся:

- Не бойся просить о помощи. Я тебе не враг.

- Да, я знаю.

Теперь уже точно.

Парень хотел надеть шлем. Внутренний голос шепнул, что в знак благодарности наставника неплохо было бы напоить чаем.

- Егор, может. поднимешься.

Я не надеялась, что он согласится, но рокер кивнул.

В квартире я предложила наставнику пройти в комнату, сама же поспешила на кухню ставить чайник.

- Бутерброды с колбасой будешь? - крикнула я.

- Буду, и колбасы побольше, - донеслось из комнаты.

- Может, тебя покормить?

- А ты готовить умеешь?

Шутит.

- Не знаю, попробуешь, скажешь!

- Валяй, только не подсыпай мне ничего, ладно.

Я усмехнулась, быстренько помыла руки, поставила на плиту разогреваться тушёный картофель - блюдо, которым я баловала себя только по случаю зарплаты, сполоснула овощи, достала глубокую миску, принялась со знанием дела нарезать небольшими дольками огурец.

Егор появился в проходе, прислонился плечом к дверному косяку. Высокий, подтянутый, в черном бадлоне, что красиво облегает плечи, подчёркивая упругие мышцы. Я замерла с ножом в руке, благополучно позабыв про дольки огурца. Хорошо, хоть рот не открыла.

- Ещё и салат будет? - знакомая улыбка на красивом лице.

- Будет... - я смущённо улыбнулась в ответ, хотела продолжить нарезку.

- Извини, я тут нашёл у тебя, - Егор показал мне фотографию в рамке, - это твоя мама?

Я отложила нож, шагнула к нему, забирая протянутую фотографию:

- Да.

- Её нет?

Я кивнула, стиснула деревянную рамку.

- И как давно?

- Мне было девять.

- А отец?

Об этом человеке мне меньше всего хотелось рассказывать.

- Он полюбил другую женщину.

- Ты на него порчу наводила?

Это прозвучало скорее, как утверждение.

Я кивнула. Парень не стал вдаваться в подробности. Около минуты на кухне висело молчание. А потом Егор задал неожиданный вопрос:

- Ты хочешь её увидеть?

- Очень...

- Тогда бросай готовку и пойдем.

Я выключила газ, прошла за Егором в комнату.

- Мне нужны мел и свечи, в идеале по цвету стихий, но можно и просто белые.

- Сейчас, у меня были стихийные.

Я поставила фотографию на тумбочку, сняла с подоконника коробку с магическими атрибутами:

- Самодельные подойдут?

Парень кивнул, помог мне вытащить нужные цвета. Я нашла кусочек мела, протянула ему.

- Фотографию достань из рамки и убери в файл или пакет, я буду воском капать, не хочу испортить, - попросил наставник.

- Ты вызовешь её дух? - предположила я.

- Нет, я подсознательно верну тебя в день, когда она ещё была с тобой. Постарайся вспомнить самое яркое, что связано с ней.

Он принялся чертить мелом на линолеуме неизвестные мне символы. Я достала файл из ящика письменного стола, переложила в него фотографию, присела на диван, возвращаясь памятью в день, когда мама ещё была жива.

Егор зажёг свечи, расставил их по нарисованным символам, протянул мне руку.

- Иди сюда.

Он поставил меня в центре созданного им магического пространства, забрал фотографию.

- Присядь на пол и постарайся вспомнить её образ до мельчайших деталей: одежду, лицо, цвет волос, запах...

Егор пошёл по кругу, нашептывая что-то и поочередно капая воском каждой свечи на фотографию, потом сел напротив, положил снимок между нами. Я опустила глаза. Лицо мамы перекрывал рунический став: эйваз, ингуз...

- Не отвлекайся. У тебя будет не больше пяти минут. - Егор взял мои руки, - Смотри мне в глаза.

Он снова зашептал что-то, а я почувствовала, как погружаюсь в серую бездну.

Я лежала на раскладушке, кутаясь в верблюжье одеяло. Так было, когда мы с мамой жили у бабушки. Из коридора послышался скрежет повернувшегося в замке ключа, открылась входная дверь, зажёгся свет

Не может быть!

Я выскочила из-под одеяла, метнулась в коридор, обняла хрупкую женщину, вошедшую в квартиру.

- Дина, ты чего?

Я ещё сильнее прижалась к ней, услышав голос, что со временем стёрся из памяти.

- Мама.

- Ты чего, Диназаврик? - она заставила меня убрать руки, опустилась на колени, заглядывая в глаза. - Тебе приснился страшный сон?

Губ мамы коснулась мягкая улыбка, в уголках карих глаз собрались морщинки. Я закивала, крепко обхватывая ее шею, ощущая живое тепло и чувствуя запах дождя от её волос.

- Пойдём...

Она мягко отстранила меня, разулась, сняла плащ, погасила свет в прихожей, сжала мою ладонь, отвела к раскладушке, уложила, завернула в одеяло, устроилась рядом, прижимая к себе.

От края до края небо в огне сгорает И в нём исчезают все надежды и мечты,

Но ты засыпаешь, и ангел к тебе слетает,

Смахнёт твои слезы, и во сне смеёшься ты

Услышала я её тихий голос. Мама любила эту рокерскую балладу и пела её мне, как колыбельную.

Из глаз потекли слезы, я, всхлипывая, прижалась к её плечу, умоляя богов, чтобы отведенные Егором пять минут продлились как можно дольше.

- Мама, я люблю тебя...

- Я тебя тоже, солнышко...

Она коснулась губами моего лба, спрятала за ухо непослушную рыжую прядь, продолжила прерванную колыбельную.

С каждой новой строчкой голос мамы становился тише, а потом песня оборвалась, и я услышала её спокойное дыхание.

Уснула...

- Дин, пора.

Егор стоял в дверном проеме, протягивая мне руку. Я поднялась с раскладушки, заботливо укрыла маму, коснулась губами её лба:

- Мне очень тебя не хватает.

- Дин...