Не дарила крышесносное наслаждение в постели, когда он ещё не был к этому готов.

Так что совсем не королю-дракону пристало обижаться.

Взбежала по ступеням и в два счёта догнала его снова. Подняла тяжёлую руку и, не обращая внимания на втянутый сквозь зубы воздух, опустила её себе на плечо.

Я ему помогу, даже если этот гордец решит сопротивляться.

Но сопротивляться Йонн не стал. Как будто только и ждал опоры в виде меня. Он оперся на моё плечо совсем немного. Я чувствовала, что Аодхфайонн сдерживается. Но всё равно он был безумно тяжёлым.

Однако я не собиралась отступать. Продолжала подниматься по ступенькам, приноравливаясь под шаг короля-дракона.

К счастью, до покоев Йонна мы добрались быстрее, чем появились служанки. Мне показалось, король стесняется своей слабости. Не хочет, чтобы люди видели его в таком состоянии. Потому и воинов прогонял, утверждая, что с ним всё в порядке.

Мой отец и братья вели себя совершенно иначе. Нет, они не плакали как женщины и не жаловались, свалившись в постель с крошечной занозой. Но любое ранение в замке Кернуола воспринималось всерьёз.

Когда Кадана ранил секач, брат почти две недели провёл в постели. От клыков кабана началась лихорадка. Кадан кричал, когда его принесли.

А Йонн отмахивался от помощи своих воинов. И даже передо мной пытался изобразить светскую прогулку. И это вызывало восхищение силой его духа.

Мне хотелось, чтобы Аодхфайонн начал мне доверять. Чтобы он открылся мне, не прятал от меня свою боль.

Поэтому, прежде чем снять с него латы, я выставила прислугу из комнаты.

– Дальше я сама справлюсь, – заявила потрясённой Созане, закрывая за ней дверь.

Мне показалось, что в глазах Аодхфайонна мелькнула благодарность. И я воспрянула духом.

Всё будет хорошо. У меня всё получится.

У нас всё получится.

Правда так я думала лишь до того момента, как сняла с Йонна кожаные латы. Уже расстёгивая ремни, обнаружила на доспехах в районе правой лопатки длинный разрез, края которого были обагрены кровью.

Мне очень не понравилось это открытие.

Йонн втянул воздух сквозь зубы, когда поднял руки, чтобы я могла стянуть латы. Он старался делать это осторожно, но я всё равно услышала. Если бы не этот тихий звук, можно было бы подумать, что Аодхфайонн и вовсе не ощущает боли. Сразу вспомнился Кадан и его крики на людей, которые якобы неосторожно несли носилки.

Освободив мужа от лат и рубахи, я осмотрела рану. Выглядела она паршиво: длинная глубокая канавка, прошедшая через лопатку и часть спины. Края были рваными, как будто резали чем-то тупым.

– Что это? – спросила у мужа.

– Стрела, – коротко ответил он.

Тогда всё понятно. Наконечник рвёт ткани, а не режет как меч. Но кто стрелял в спину королю-дракону? Ведь это настоящая подлость.

Аодхфайонну просто повезло. Наверное, он повернулся, и стрела прошла по касательной, а не воткнулась в него.

По коже пробежали мурашки, когда я осознала, насколько Йонн был близок к гибели.

– Всё в порядке, – произнёс он, словно прочитав мои мысли. – Меня не так просто убить.

* * *

Восстание началось внезапно.

Ещё вчера герцогство Ванкаст было абсолютно спокойно. Ничто не предвещало беды. Йонн даже думал отправиться с Оксианной на прогулку. Хотел показать ей долину.

Как вдруг поутру прилетел голубь. Ночью в герцогстве начались волнения. Люди собирались на улицах, жгли факелы и требовали свободы от тирании короля-дракона.

Удивляло, что к замку Ванкаста они не пошли. Хотя это было ближе. Да и грабить сподручнее. Но сам герцог бунтовщикам ничем не мешал. Мешал король-дракон.

Дело было нечисто. Тут и гадать нечего, герцог Ванкаст, этот хитрый лис, замешан в восстании.

Йонну ещё не приходилось подавлять бунты. Обычно всё, на что отваживались герцогские шавки, это тявкать за его спиной.

Все девять помнили о величии своих предков и кляли короля-дракона, но решимости никому из них не хватало. Как и ума. Если бы герцогства объединились, Аодхфайонну пришлось бы нелегко. Он был бы вынужден снова выпустить дракона, как сделал когда-то его предок. За что и получил своё прозвище.

Но эти недоумки были слишком склочными, чтобы объединиться. Каждый мечтал надеть на себя корону, но ни один не отдал бы её соседу.

Йонн решил, что двух десятков латников будет достаточно, чтобы припугнуть Ванкаста и восстановить порядок в герцогстве.

Он недооценил подлость своих подданных.

Засада ждала в небольшом леске, на подходе к замку. Срубленное дерево перегородило дорогу и заставило воинов спешиться. Немедленно из придорожных кустов выскочили люди с завязанными платками лицами и сразу же бросились на отряд короля-дракона. Завязался бой.

Латники Йонна растерялись лишь на секунду, а затем ответили яростью. Железо звенело, слышались крики и стоны раненых. Вскоре всё было кончено. Король сам зарубил троих и остановился, чтобы оглядеться.

В этот момент спину обожгло острым осознанием опасности. Йонн обернулся, и это спасло ему жизнь. Стрела, выпущенная из придорожных кустов, прошла по касательной, лишь прорвав кожу и мышцы.

Двое воинов тут же подскочили к нему. Ещё трое бросились в кусты, из которых стреляли. Там уже никого не оказалось. Кто бы ни пытался убить короля-дракона, он не был дураком. Совершив выстрел, тут же бросился наутёк.

Латники порывались прочесать лес, но Йонн отозвал их. Это тоже может быть ловушкой. Лучше держаться вместе.

Король-дракон подобрал стрелу, обагрённую его кровью. Внимательно осмотрел древко и оперение. Они ему не были знакомы.

Кто желал его смерти настолько сильно, что решился на подобное? У Йонна не было ответа на этот вопрос. Но кем бы ни оказался этот человек, он был трусом и подлецом. Ибо только они стреляют в спину из засады.

Никто из его людей не пострадал. И король уже хотел продолжить путь и всё-таки посетить замок Ванкаста. Но латники дружно воспротивились. Йонн не ожидал, что воины так распереживаются из-за какой-то царапины на спине своего короля.

Сам-то он знал, что после первого же оборота от раны не останется и следа.

Но, что и говорить, ему было приятно. А ещё подумалось, как отреагирует она, Оксианна. Застынет ли напряжённо? Блеснёт ли испугом её взгляд? Или останется равнодушной к страданиям мужа?

И всё же Йонн вынужден был признать, что переживали его воины не зря. Спина болела. Рану невыносимо жгло. Сейчас бы обернуться и покончить с этим. Но, следуя заветам отца, король-дракон скрывал ото всех свою вторую сущность. Ведь это могло дать ему преимущество в противостоянии с заведомо более сильным противником.

Прежде таких у Йонна не было. Но сейчас