Побегав по комнате, мисс Эмили усадила меня и Джоан замаленький столик, заботливо поставила нам пепельницу, а вслед за этимрастворилась дверь и вошла Флоренс с подносом, на котором стояло несколькокрасивых чашек из старого форфора марки Краун Дерби, принадлежавших,несомненно, самой мисс Эмили. Чай был китайский, очень душистый, а к немутарелочки с сэндвичами, тонкими ломтиками хлеба с маслом и крохотнымибулочками.

Флоренс, просияв, посмотрела на мисс Эмили с материнскойрадостью, как на любимого ребенка, играющего «в гости».

Съели мы с Джоан гораздо больше, чем собирались, — нашахозяйка все время уговаривала нас и отказаться никак не удавалось. Старушкабыла, очевидно, счастлива, что приглашение так удалось, а я понял, что для миссЭмили встреча с нами — людьми из «большого мира», из таинственного Лондона —настоящее приключение.

Разговор наш, разумеется, быстро перешел на местные темы.Мисс Бартон с жаром рассказывала о докторе Гриффите, его внимании к больным имастерстве врача. Мистер Симмингтон тоже, оказывается, был очень ловкимадвокатом и помог ей — а она на это уже и не надеялась! — вернуть хотя бычасть денег, выплаченных ею в виде подоходного налога. Он так гордится своимидетьми, так любит своих мальчиков и жену — тут она запнулась:

— Бедная миссис Симмингтон, так печально, что детиостанутся без матери. Правда, особым здоровьем она никогда не отличалась, а впоследнее время нервы у нее, говорят, совсем начали сдавать. Несомненно, этобыла временная потеря рассудка. Мне приходилось читать в газетах о подобныхслучаях. В таких обстоятельствах люди не могут отвечать за свои поступки, аона, конечно, не понимала, что делает, иначе подумала бы о муже и детях.

— Анонимное письмо, должно быть, страшно взволновалоее, — сказала Джоан.

Мисс Бартон покраснела и немного укоризненно проговорила:

— Мне кажется, это не очень удачная тема для разговора,правда, дорогая? Я знаю, что люди здесь получают такие.., гм.., письма, но небудем о них говорить. Это ужас! Я думаю, что лучше их игнорировать.

Ладно, мисс Бартон могла их игнорировать, но для некоторыхэто было не так просто. Тем не менее я переменил тему и мы заговорили об ЭмеГриффит.

— Чудесная, просто чудесная женщина, — похвалилаее мисс Эмили. — Ее энергия и организаторские способности прямо — такивеликолепны. Как она умеет обходиться со своими скаутками, как практична исовременна. Это душа всего Лимстока. А как она любит брата! Как чудесно видетьтакую преданную любовь между братом и сестрой.

— А ему не может иногда показаться, что Эме слегкаперехватывает? — спросила Джоан.

Мисс Эмили посмотрела на нее остолбеневшим перепуганнымвзглядом.

— Она стольким пожертвовала ради него, — с полнымукоризны достоинством проговорила старушка.

По глазам Джоан я увидел, что она собирается ответить: «Ну ина здоровье!», и быстро перевел разговор на мистера Пая.

Что из себя представлял мистер Пай, мисс Эмили и сама толкомне знала. Это очень милый человек, — повторила она растерянно, — да,очень милый, и это все, что она может сказать. Ну, еще весьма состоятельный ищедрый. Иногда у него бывают довольно странные гости, но ведь он, понимаете,немало попутешествовал.

Мы сошлись на том, что путешествия не только расширяют духовныегоризонты, но подчас приводят к весьма странным знакомствам.

Я сама часто мечтала поехать куда-нибудь за границу, поморю, — вздохнула мисс Бартон. — Когда читаешь объявления в газетах,это звучит так заманчиво!

— Почему же вы не поедете? — спросила Джоан. Такойпереход от снов к действительности явно испугал мисс Эмили.

Ох, нет, нет, — это просто исключено! Но почему? Этоведь стоит не так уж дорого. — Ох, дело не только в расходах. Мне нехотелось бы ехать одной. Когда женщина путешествует сама, это выглядит странно,вам не кажется?

— Нет, — ответила Джоан.

Мисс Эмили с сомнением посмотрела на нее.

— Да я и не знаю, как бы я справилась с чемоданами.., аесли бы пришлось сойти на берег в каком-нибудь чужом порту.., и деньги всюдуразные…

Перед испуганными глазами старушки возникли, очевидно,неисчислимые препятствия, так что Джоан постаралась поскорей успокоить ее,начав расспрашивать о приближающейся выставке цветов и благотворительномбазаре. Ясное дело, упомянута при этом была и миссис Калтроп. Лицо мисс Бартонна мгновенье передернулось.

— Знаете, дитя мое, — сказала она, — это ивправду очень странная женщина. Иногда такое скажет…

Я спросил, что же, собственно, она говорит.

— Ну, не знаю. Такие неожиданные вещи. И смотрит на вастак, словно это не вы, а кто-то другой — я, наверное, не очень понятновыражаюсь, но так трудно найти тут подходящее слово. А потом, знаете, она нехочет.., да, никогда не хочет ни во что вмешиваться. Столько раз бывают случаи,когда жена священника должна бы посоветовать.., а может быть, и напомнить.Понимаете, сделать человеку замечание и заставить его исправиться. Люди еепослушались бы, в этом я уверена, потому что ее побаиваются. Но, что бы ниделалось, она слепа и глуха и держится в стороне от этого. И к тому же у нее оченьстранная привычка жалеть и тех людей, которые этого вовсе не заслуживают.

— Очень любопытно, — сказал я, обменявшись быстрымвзглядом с Джоан.

— А ведь она — очень воспитанная женщина и из хорошейсемьи, ее родители — Фарроуэл из Беллпата. Впрочем, в этих старых семьях бываютиногда люди со странностями. Но она очень любит своего мужа — это оченьделикатный и интеллигентный человек, мне только иногда кажется, что зря онзакопался в такой глухой провинции. Хороший, очень милый человек, вот тольколатинских цитат вставляет столько, что даже не очень поймешь, о чем он говорит.

— Верно, верно, — с жаром согласился я.

— Джерри закончил дорогой частный колледж, так что,когда слышит латынь, даже не соображает, что это такое, — засмеяласьДжоан.

Это навело мисс Бартон на новую тему разговора.

— Директриса здешней школы — очень неприятнаяженщина, — пожаловалась она. — Боюсь, — тут она понизилаголос, — что она сочувствует социалистам.

Когда мы поднимались на холм, возвращаясь домой, Джоансказала мне:

— Мисс Эмили и впрямь очень милая старушка.

За ужином Джоан спросила у мисс Партридж, как понравилосьгостье ее угощение. Партридж покраснела, как рак, и выражение ее лица стало ещечопорнее, чем обычно.

— Спасибо мисс Джоан, но Агнес вообще не пришла. —Ох, очень жаль.