Когда я проснулся, в моей отупевшей голове вертелисьотдельные слова:

— Нет дыма без огня. Нет дыма без огня. Дым… Дым..?Дымовая завеса… Нет, это было на фронте. Это военный термин. Война. Клочокбумаги… Только клочок бумаги. Бельгия… Германия…

Я снова уснул. Мне приснилось, что я иду на прогулку смиссис Калтроп, превратившейся в гончую, и преспокойно веду ее на поводке.

Меня разбудил телефонный звонок. Упорный, непрекращающийсязвонок.

Я сел в постели и посмотрел на часы. Была половина седьмого,до завтрака еще далеко. Телефон звонил внизу, в холле.

Я выскочил из постели, накинув халат, и спустился вниз, чутьопередив мисс Партридж, вышедшую из кухни. Я схватил трубку.

— Алло?

— Ах! — облегченно всхлипнул голос на другомконце. — Это вы! — Миген! Голос Миген! Неописуемо испуганный ирастерянный. — Пожалуйста, приедьте к нам.., приедьте! Ну пожалуйста,приедьте! Хорошо?

— Сейчас буду у вас, — сказал я. — Слышите?Сейчас же!

Я взбежал по лестнице, перескакивая через ступеньки, иворвался к Джоан.

— Слушай, Джо, я еду к Симмингтонам.

Джоан подняла с подушки голову и, словно ребенок, протерлаглаза.

— Что.., что случилось?

— Не знаю. Звонила эта малышка — Миген. До смертиперепуганная.

— Что там могло стрястись?

— Чудится мне — что-нибудь с этой Агнес.

Я уже выходил, когда Джоан крикнула мне вслед:

— Подожди! Я встану и отвезу тебя.

— Не надо. Я сам поведу машину.

— Ты еще не сможешь.

— Смогу.

Вести машину я и впрямь смог. Было больно, но не так ужсильно. Вообще я умылся, побрился, оделся, вывел машину из гаража и доехал доСиммингтонов за каких-то полчаса. Совсем неплохое время.

Миген ждала меня. Она выбежала из дома и, обхватив меняруками за шею, прижалась ко мне. Ее худенькое личико было белым, как мел, и всевремя судорожно подергивалось.

— Вы приехали! Приехали!

— Выше голову, воробышек, — сказал я. —Конечно, приехал. Что случилось?

Она начала дрожать всем телом. Я положил ей руку на плечо.

— Я-я нашла ее.

— Нашли Агнес? Где?

Она задрожала еще сильнее.

— Под лестницей. Там у нас чуланчик с рыболовнымиснастями, клюшками для гольфа и всяким хламом. Ну, вы же знаете.

Я кивнул. Чуланчик, какой есть в каждом доме.

Миген продолжала:

— Она была там.., вся скорченная.., и.., и холодная..,страшно холодная. Она была.., понимаете, она была мертвая!

— Как это вам пришло в голову заглянуть именнотуда? — спросил я удивленно.

— Я.., я сама не знаю. Вчера вечером вы позвонили, и мывсе начали гадать, куда бы это могла деваться Агнес? Мы подождали ее, но она невозвращалась, так что мы пошли, наконец спать. Спала я плохо и проснулась оченьрано. На ногах была уже только наша кухарка, Роза. Она страшно сердилась наАгнес, что та до сих пор не вернулась. Говорила, что у других хозяев, где онакогда-то служила, одна служанка тоже удрала, не сказав никому ни слова. Я съелав кухне кусок хлеба с маслом и выпила молока — и тут вдруг Роза входит снова скаким-то очень странным лицом и говорит, что в комнатке Агнес все вещи наместе: и плащ, и шляпка, и туфли, и платье, в котором она выходит в город. Мнетогда пришло в голову, что.., что, может быть, она вовсе и не выходила из дома.Я начала искать, отворила этот чуланчик под лестницей №.., и она была там…

— Кто-нибудь от вас позвонил уже в полицию?

— Да, они уже здесь. Отчим сразу же позвонил им. А я..,я не могла больше выдержать и позвонила вам. Вы не сердитесь?

— Нет, — сказал я. — Не сержусь. Я заботливопоглядел на нее.

— Вам кто-нибудь дал бренди, или кофе, или чаю — послетого, как вы нашли ее?

Миген покачала головой.

Я проклял в душе всю семейку Симмингтонов. Этотнакрахмаленный господин Симмингтон не подумал ни о чем, кроме полиции. А ниЭлси Холланд, ни кухарке и в голову не пришло подумать, каким страшным шокомдля Миген должна была быть такая находка.

— Ну-ка, девочка, — сказал я, — пойдемте вкухню. Мы обошли дом и вошли через черный ход в кухню.

Кухарка Роза, пухлая женщина лет сорока, пила у плитыкрепкий чай. Встретила нас она потоком слов и рукой, прижатой к сердцу. У неетрясутся колени, — объяснила она, — а сердце бьется, как безумное!Как подумаешь, что ведь это могла бы быть и она, и вообще всех их могли найтиубитыми прямо в постелях!

— Приготовьте чай покрепче для мисс Миген, —сказал я. — Вы же видите, в каком она состоянии! Поймите же, что Агнеснашла именно она.

При одном упоминании об Агнес Роза снова начала хныкать, ноя смерил ее строгим взглядом, и она приготовила чашку бледно — коричневого чаю.

— Вот так, дорогая моя, — сказал я Миген, —вот это вы выпьете. У вас не найдется случайно немного бренди, Роза?

Роза уклончиво ответила, что где-то должно было оставатьсячуточку обычного рома от рождественского пудинга.

— Сойдет, — сказал я и налил Миген в чай полнуюрюмку. Глаза у Розы блеснули, и она пробормотала про себя:

— Хорошая мысль!

Я сказал Миген, чтобы она побыла здесь вместе с кухаркой.

— Вы присмотрите за мисс Миген? Можно положиться навас? — спросил я у Розы, а она польщено ответила:

— Ну разумеется, сэр!

Я вышел из кухни. Зная Розу и ей подобных, я готов был датьголову на отсечение, что вскоре она решит подкрепиться каким-нибудь кусочком, аэто не повредит и Миген. Чертовы люди, неужели они не могут хоть немногопозаботиться об этом ребенке?

Насупившись, я вошел в холл и столкнулся там с Элси Холланд.Она даже не удивилась, увидев меня. Во всем этом переполохе им, видимо, былоуже безразлично, кто еще ходит по дому. У парадных дверей стоял лейтенант БертРандл.

— Ох, мистер Бертон, какой ужас! — выдохнулаЭлси. — Кто мог сделать такое?

— Это было убийство, да?

— Да! Ее ударили сзади. Вся голова в крови, и волосы..,ох, ужас!., а потом сунули в чулан! Кто мог это сделать? И зачем? Ведь бедняжкаАгнес в жизни никому соломинку поперек дороги не положила, не то чтобы обидеть.