Понедельник, как известно, день тяжелый, но взять и отменить его, увы, никак нельзя. Нигде: ни в столице нашей родины, ни на далеком острове, где нет календаря. Хотя я все равно предпочла бы остров, лучше всего – необитаемый.

Воскресенье было безрадостным и нервным. Я сидела дома и отвечала на телефонные звонки. Потом перестала отвечать, потому что звонили сплошь журналисты, а у меня не было желания общаться с этой публикой.

Уже под вечер позвонил Антон Халатов, но я, увидев его имя на дисплее мобильного, даже не взяла трубку. Я и так знала, что ушлый телеведущий будет настойчиво приглашать меня в свою студию. Предложит, так сказать, ответить разом всем моим недоброжелателям и клеветникам, обелить свое имя, оправдаться…

Оправдываться я не хотела, потому как ни в чем не была виновата. А внятно что-то объяснить и спокойно разобраться в проблеме на ток-шоу просто нереально, формат программы не тот. Как бы я ни старалась, получится грязная свара, скандал – фу, не хочу!

Я даже не желала быть вежливой, благодаря Антону за это его предложение, поскольку прекрасно понимала, что речь идет вовсе не о дружеской помощи мне, хорошей. Халатов, как настоящий стервятник, учуял запах крови и хотел заманить затравленную дичь к себе, чтобы старательно и эффектно потрошить свежий труп на своей территории. Собственно, звонок его означал, что дела мои плохи. Конец моей репутации, нет у меня больше доброго имени.

На работу в понедельник я отправилась в самом мрачном настроении.

Предчувствия меня не обманули: коллеги уже были в курсе происходящего и реагировали весьма показательно. Нисколько не изменили своего ко мне отношения только Машка и Дима, все остальные либо держались подальше, поглядывая со смесью сочувствия и любопытства, либо откровенно злорадствовали и чуть ли не показывали на меня пальцем. Последних было немного, но мне хватило.

Я даже взяла чистый лист бумаги, всерьез раздумывая, не написать ли заявление об уходе по собственному желанию, но тут пришел зам нашего шефа Хорянин – мелкорослый и худосочный тип с зализанными волосиками и глазками-буравчиками, не случайно получивший у коллег прозвища Хорек и Полушеф.

Стоя на пороге и возбужденно притопывая ножкой в лаковом башмачке (спецпошив, кожа антилопы, скрытая запатентованная подошва, добавляющая пять сантиметров к росту), откровенно радостно сообщил:

– Кузнецова, передаешь дела Сергеевой и Науменко!

– Я что, уволена? – Я положила ручку на чистый лист.

Писать заявление об уходе моментально расхотелось. Нет, так я не уйду!

– Да нет, с чего бы? – неискренне улыбнулся Хорянин. – Ты просто в отпуск уходишь, забыла?

– Забыла. – Я изобразила невозмутимость, только смерила полушефа взглядом – он этого очень не любит, потому что комлексует из-за малого роста. – А кто вспомнил?

– Не волнуйся, нашлись добрые люди, Кузнецова. Сходи в кадры, тебя там уже заждались. – Хорянин со скрипом развернулся на каблуках и вышмыгнул прочь.

Дима обеспокоенно посмотрел на меня, открыл рот, но я остановила его:

– Спокойно, я разберусь.

Признаться честно, такого стремительного и неблагоприятного развития событий я не ожидала. Расслабилась, привыкла полагаться на мудрость и справедливость Плевакина, который из тех правильных начальственных мужиков, за которыми как за каменной стеной все подчиненные гуртом.

– Схожу к Анатолию Эммануиловичу. – Я вышла прежде, чем Дима успел мне что-то сказать.

До кабинета шефа я не дошла. На лестнице меня перехватила Машка, нервно мусолящая незажженную сигарету:

– Куда ты? К шефу? Нет его!

– Как – нет? А где он? – Я растерялась.

Машка развела руками:

– Болен. Хорек за него.

– Ну, тогда мне конец. – Я развернулась и, не слушая больше Машку, пошла в отдел кадров.

Разговаривали там со мной вежливо, но сухо и явно хотели поскорее меня спровадить.

Я почувствовала себя носителем опасного вируса. Вроде еще жива и с виду даже здорова, но представляю угрозу для окружающих. Даже странно, что меня наладили отдыхать, а не лечиться.

В итоге обедала я уже не в перерыв, а вне всякого рабочего графика – просто в первый день неожиданного отпуска. Машка с Димой порывались составить мне компанию, но я от них сбежала, желая побыть в одиночестве. Мне нужно было успокоиться, подумать и определиться, что делать дальше.

Таганцев велел мне не дергаться, стиснуть зубы и ждать, пока ситуация переломится, а это, по его мнению, непременно должно было случиться, потому что сам он собирался активно работать в нужном направлении.

За субботним супом с котлетами мы договорились, что Костя наведет справочки о Полине Васильевой и выяснит, что за компания эта «Эйч Джи Сикрет». Натка собиралась встретиться с помощницей Диманди и прощупать их с рэпером на предмет причастности к заговору против меня.

Мне отводилась роль невозмутимого слона, который идет своим путем, игнорируя лай многочисленных мосек, но слон неожиданно оказался не у дел и потому в абсолютной растерянности.

У меня отняли возможность добросовестно трудиться, тем самым доказывая, что я порядочный человек и честный судья. И что теперь?

– ВККС, Лена, – со вздохом сказала всезнающая и всеведущая Тамара Тимофеевна Плевакина, к которой я приехала незваной «на чай». – Будет разбирательство. – И она придвинула ко мне сладкий пирог, призванный смягчить горечь слов.

ВККС – Высшая квалификационная коллегия судей Российской Федерации, орган судейского сообщества, рассматривающий вопросы отбора кандидатов на судейские должности, приостановления и прекращения полномочий судей и присвоения им государственных наград и званий.

Понятно, что в моем случае речь пойдет отнюдь не об орденах и медалях за доблестный труд. Представ перед ВККС, я буду давать ответ по всем обвинениям, прозвучавшим в публикациях, и коллегия решит, достойна ли я продолжать работу или же меня надо гнать из судей поганой метлой.

– А Анатолий Эммануилович? – Я оглянулась.

Думала ведь застать шефа дома, но меня встретила лишь его верная супруга.

– На него не рассчитывай, – Тамара Тимофеевна покачала головой. – Во-первых, он в больнице… сердце.

Ого! Вот этого я не знала и впервые почувствовала себя виноватой:

– Из-за меня?!

– Ну, не только, ты же понимаешь, возраст, – уклончиво ответила Тамара Тимофеевна, отводя вгляд. – Но дело даже не в этом, из больницы-то Толя выйдет, не так он плох, слава богу. Тут важно другое. Пошла волна, речь идет о необходимости очистить судебную систему, было уже несколько громких скандалов с судьями, причем именно с женщинами-судьями. Одна, ты помнишь, закатила роскошное торжество с выступлениями звезд эстрады на свадьбу дочери, другая работала по поддельному диплому, третья в Интернете оскандалилась – выложила, пьяная дура, видео, в котором называет себя сексуальной кошечкой и сладкой, прости господи, писечкой. Совсем ума у баб нет, право слово… И тут вот ты с этим дорогущим рэпером! Точнехонько в струю!