И римляне бесславно ушли, оставив после себя эту гору земли, которая за два тысячелетия осела, но все равно оставалась циклопическим памятником бессмысленной принципиальности одних и осмысленной жертвенности других.

Мы с Колей стояли на кромке горы и смотрели на квадраты лагеря римлян и земляную дорогу.

Еще никогда в моей жизни история не была столь осязаемой!

– Представляешь, они сюда лезут, а тут Иоси!..– мечтательно сказал писклявый.

Я удивленно посмотрел на него:

– Знаешь, я сейчас подумал это же.

Мы стали дурачиться и хохотать, представляя себе, как римляне готовятся к атаке и тут им Иоси присылает голубя, к которому привязана записка, что они представляют угрозу государству Израиль. А когда они идут в атаку, то он их встречает наверху и каждому засовывает в одно место по килограмму соли Мертвого моря, к примеру.

Так с шутками и прибаутками мы доехали до Тель-Авива и оказались в аэропорту, где натолкнулись на куратора.

Иоси стоял в привычном свитере рядом с тележкой, на которой горой лежали какие-то тяжелые пакеты. По числу пакетов мы поняли, что это нам.

– Интересно, что это нам хотят всучить на дорожку? – тревожно спросил я Колю, ибо мы знали, что тащить что-то ненужное до самолета, а потом по родному «Шереметьево» было бы сущим мучением.

– Может, это помидоры? – предположил писклявый. – Какой-то новый сорт против укачивания.

Загадка пакета стала еще более интригующей, потому что когда мы радостно бросились к Иоси, он довольно сухо построил нас и обратился с почти официальной речью.

Он сказал, что щедрость Министерства сельского хозяйства Израиля не имеет границ, и оно, с чувством глубочайшего уважения, дарит каждому из нас уникально изданную книгу, которая потрясет нас глубиной и мудростью.

Раздав каждому книгу, которая пока что потрясала своим весом не менее килограммов десяти, Иоси сказал, что хочет кое-что сказать дополнительно.

– Пг-г-гедупреждаю, – произнес он, глядя на нас в упор, – это Изг-г-гаиль и это аэг-г-гопорт. Если кто-то из вас забудет книгу в туалете или в кафе, то п-г-гиедут минеры с собакой. На каждой книге указано ваше имя, так что тот, кто оставит, будет снят с самолета и заплатит штг-г-аф в десять тысяч доллаг-г-гов, потому что это угроза безопасности госудаг-г-гства Израиль. И, кг-г-гоме того, когда вы пг-г-гиедете в следующий раз, то будете иметь дело со мной. Всем понятно?

– Понятно, – без энтузиазма ответили мы, и, взяв огромные пакеты, уныло потащились к паспортному контролю.

– Эй, Коля! – внезапно крикнул Иоси нам в след.

Писклявый обернулся.

– Ты помнишь, о чем мы говорили с тобой в отеле? – спросил куратор.

– Помню, – с какой-то смущенной улыбкой ответил Коля.

– Ты сделаешь, что я сказал?

– Сделаю, сделаю! – Коля еще больше смутился и стал оглядываться по сторонам – видимо, он опасался, что Иоси скажет, что именно он должен сделать, когда вернется в свои Петушки.

Мы уже почти дошли до пограничников.

– Если не сделаешь – я узнаю! – крикнул откуда-то издалека Иоси.

Я обернулся, чтобы помахать рукой, но его уже не было…

Перевозка подаренной книги в самолете, не предназначенном для масштабных еврейских подарков, вылилась в не меньшие мучения, чем помидорный урок дедули-оросителя.

Сдать книгу в багаж не удалось, потому что она была неправильно упакована. Мне даже показалось, что у нас в багаж ее не взяли по просьбе Иоси, ибо он справедливо подозревал, что как только в Москве мы выйдем из самолета, то сразу улизнем, не дожидаясь багажа. И на ленте транспортера сиротливо останутся лежать двенадцать одинаковых матерчатых пакетов, за которыми никто никогда не придет.

Поэтому книги пришлось брать в салон, а там разразился настоящий скандал – мы пытались впихнуть книги на полку над головой, но она не входила. Мы умоляли положить книги в передний шкаф возле выхода, но там все было забито вещами пассажиров бизнес-класса.

В результате книга поселилась у нас на коленях, окончательно испортив настроение.

Самолет летел, у меня давно затекли ноги. Я размышлял о том, что еще лететь почти три часа; что непонятно, как встать, если я захочу в туалет, ибо если положить и мою книгу на колени писклявому, то его ноги просто сломаются, как спички.

А еще я думал о том, что я ненавижу Иоси – он конечно очень хороший человек, но своим авторитаризмом почти приручил нас – а что может быть хуже прирученного?

Мы поехали узнать Израиль, но как будто оказались на войне.

Однако в Израиле нет войны!

Мы видели смеющихся беззаботных людей, которые не рыскали глазами по сторонам в поисках бомб и не носили с собой чудовищные книги, которые нужно обязательно взять с собой.

– Слушай, а что мы с собой везем, что это за книга? – внезапно осмелел я, убедившись, что самолет поднялся на высоту десять тысяч метров от Иоси.

– Давай посмотрим, – предложил Коля. – Думаю, что это новая помидорная энциклопедия.

Мы вытащили книгу из пакета.

Она была тщательно упакована в золотую обертку, сверху которой была искусственно состаренная ткань.

Мы развернули фолиант, изнемогая под его тяжестью, и… не упали в обморок только потому, что падать было некуда.

Представьте себе книгу, в которой несколько тысяч страниц тонкой бумаги, сделанной как будто из паутины. Сам текст написан мелким шрифтом – часть на иврите, часть на русском. Безусловно, это была научная книга, потому что почти у каждого слова стояла цифра сноски, а половина каждой страницы была на эти сноски отдана.

– Что это?! – выдохнул Коля.

Мы с усилием закрыли книгу, чтобы прочитать ее название.

На толстой обложке, обтянутой натуральной кожей, золотом сияла надпись: «Краткое введение в Талмуд».

– Это невыносимо! – взвыл я. – Зачем он нам всучил эту книгу? Кто ее будет читать?! Куда ее девать?! Да он нас просто кинул!..

Коля усмехнулся:

– Он нас не кинул – он нас спас!

Я вытаращился на писклявого в ожидании пояснений.

– Внимательно прочитай название, – Коля ткнул пальцем в золотой переплет. – «Краткое введение в Талмуд». А теперь думай как Иоси. Если написано «краткое» – значит, есть «полное». А если написано «введение», то, значит, есть то, куда вводят. А теперь представь, что нам могли дать и от чего он нас уберег!..

Коля победно захлопнул книгу и стал запихивать ее в матерчатый пакет.

Я откинулся на сиденье – возможно, писклявый и прав.

Если разобраться, то этот Иоси оказался самым настоящим евреем. Даже в каком-то смысле евреем-символом.