– Бесполезно! – фатально ответил я. – Мы будем подплывать, а он уже будет стоять на берегу как Посейдон с вилами…

– А вилы зачем? – удивился Коля.

– Воткнет – узнаешь!

– Эй, выходите на берег! – крикнул Иоси, глядя на часы. – Ровно пятнадцать минут!..

Мы понуро вышли и стали обтираться. Писклявый естественно обтирался полотенцем из номера, как будто специально выставив под нос шабаковца вышитый логотип отеля.

– Откуда полотенца? – подозрительно спросил Иоси. – Укг-г-гали из номера?

– Да, украли, – с вызовом сказал я.

– Плохо, – заметил Иоси и, вздохнув, приказал: Пошли!

При этом он почему-то показал в другую сторону от гостиницы.

– А куда это мы? – настороженно спросил я. —

В застенки?

– Пока нет, – философски ответил Иоси. – Мы посмотрим на то, что вы не любите.

Еще в Москве я слышал, что на тель-авивской набережной прямо под открытым небом стоит кафе «Лондон».

Тот самый приятель, который в Финляндии боролся с медведями и искал на дереве лесную клюкву, рассказывал мне, как он шел по набережной и вдруг увидел это кафе. И он там «за копейки» наелся до отвала, а порции были такие, что и втроем не съесть.

Оказалось, что кафе «Лондон» действительно существует и находится оно в двух шагах от лодки, под которой лежал голый Коля.

Почему мы отправились в это кафе, нам было совершенно непонятно. Вряд ли Иоси отменил наш спринт голышом, но зачем нас до этого кормить. Хотя, возможно, что после обеда в кафе «Лондон» ты так тяжелеешь, что нет сил бежать – это такая специальная пытка.

А если при этом Иоси прицельно в тебя постреливает, то ты бежишь зигзагами. Но согласитесь, бежать зигзагами после плотного обеда особенно мучительно.

В любом случае моя фантазия, до этого не имевшая дело ни со службой внутренней безопасности «Шабак», ни с террористами, по-детски крутились вокруг подобного варианта. Хотя, когда мы шли к столику, писклявый шепотом предположил, что нас сейчас просто зажарят.

Однако за столиками кафе под зонтами было столько детей, что подобную версию я отмёл как несвоевременную.

Мы сели, и к нам тут же подошел официант.

Иоси что-то сказал ему на иврите, после чего у официанта глаза полезли на лоб. Он быстро отошел, и через пару минут к нам подошел человек постарше – администратор. Видимо, он знал Иоси, потому что радостно улыбнулся.

Далее между Иоси и этим администратором начался оживленный разговор, во время которого Иоси периодически показывал на нас. Возможно, он объяснял, что нас надо плотно накормить, потому что в тюрьме кормить не будут.

Возможно, он даже пригрозил тюрьмой этому администратору, потому что тот кивнул головой и пошел давать необходимые указания.

Мы молча сидели, разглядывая окружающих.

Вывод можно было сделать один – кроме того, что евреи не ангелы, они еще любят покушать. Иначе как объяснить, что на столах в огромных тарелках красовались внушительные порции мяса и рыбы. А салаты подавались даже не в тарелках, а в каких-то чудовищных полоскательницах, в которых можно искупать ребенка.

Писклявый, попрыгав от нетерпения на стуле, не выдержал первый:

– А вы нас сейчас будете кормить?

– Нет, мы посмотг-г-гим на еду, – коротко ответил Иоси, не глядя на нас.

Писклявый как-то сразу сдулся и огорченно замолчал, а я стал раздумывать, почему мы должны смотреть на еду, а не поглощать ее.

Возможно, опять же, это еще одна шабаковская пытка.

Я помню, что в каком-то старом фильме видел, как враги поймали нашего разведчика и пытали его тем, что не только не давали пить, но и для особых мучений поставили перед ним графин с водой.

И он не выдал боевых товарищей только потому, что был коммунистом – по-моему, так.

Однако, надо признать, что смотреть на еду в кафе «Лондон» – это новый шаг в пыточном искусстве. Я не раз слышал, что израильские спецслужбы грубо попирают элементарные человеческие права арестованных, но чтобы дойти до такого?!

Как загипнотизированный я смотрел на соседний столик, где какому-то еврею принесли огромную рыбу, видимо «Сент-питера». Рыба гордо лежала на сковородке, в окружении горы салата.

На отдельной тарелке принесли картошку, украшенную зеленью и майораном.

Картошка была разрезана на шесть частей, запечена и отливала золотом.

Из отдельной корзинки доносился запах свежего белого хлеба – того самого, который мягчайший внутри, но с твердой хрустящей коркой по ободку.

Еврей брал хлеб и намазывал на него еврейское масло, смешанное с еврейской зеленью. Далее он большими кусками заглатывал еврейскую рыбу.

Он не смотрел в мою сторону и не знал, что в двух шагах от него обычный россиянин превращается в антисемита.

И все из-за проклятого куратора!

Собственно, его пыточные технологии уже действовали – волнующие запахи от соседних столов, смешиваясь, дурманили голову, и создавалось ощущение, что все, кто сидели вокруг, работают в той же организации, что и Иоси. Даже дети!

Я понял, что больше не готов сопротивляться.

– Иоси, – вырвалось из меня, – я сдаюсь! Если бы я знал какие-то секреты – я бы тебе их сейчас выдал. Но я не знаю секретов. Поэтому закажи хотя бы хлеб!..

– Нет, – коротко ответил куратор. – Надо ждать!..

Возражать Иоси не было смысла, потому что, как ни крути, мы хотя бы сидели за столиками приличного кафе.

А какая альтернатива?

Бежать голыми стометровку до гостиницы под Иосины выстрелы и крики, что мы угроза его любимому Израилю?

Поскольку делать было нечего, я вновь окинул взглядом пыточную, замаскированную под кафе, где присутствующие активно поглощали продукты еврейского агропрома, после чего, как-то непроизвольно, мой взгляд остановился на лице Иоси.

Я вдруг обнаружил, что от этого лица оставалось странное впечатление. Нельзя сказать, что оно было ярким и запоминающимся – просто обычное круглое лицо. И хотя под загаром были видны мелкие шрамы, но само лицо было символом миролюбия.

Однако поражал в этом лице взгляд!

Он не соответствовал этому миролюбивому лицу.

Я бы сравнил его с известной сценой из американского фильма, где коп заглядывает в номер дешевой гостиницы, а там стоит красивая девушка в бикини, которая вначале посылает ему воздушный поцелуй, а потом неожиданно стреляет в грудь.

Так вот, взгляд Иоси жил как бы отдельно от лица. Строил ли он нас в шеренгу в аэропорту, ждал ли на пляжной скамейке, когда у нас украли вещи, улыбался ли, когда говорил по телефону, сидел ли сейчас с нами в кафе – его глаза все время методично обшаривали пространство.