Он «ощупывал» взглядом играющих в волейбол у сетки на пляже и входящих в кафе посетителей. Он бросал взгляд на серфингиста, который приближался к берегу, и на лицо араба, который неожиданно выбегал из подсобки «Лондона», чтобы бросить в большой ящик для мусора какой-то темный пластиковый пакет.

Даже сосед, которому принесли рыбу, был немедленно «раздет» взглядом Иоси, который изучил не только его самого, но и рыбу, картошку, а также официанта, который все это принес.

Этот взгляд надо было увидеть!

И когда я его увидел, я понял, что мы с Колей не лохи не только на пляже, но и по жизни. Потому что мы гири на ногах куратора.

Мне стало понятно, что Иоси все время на службе!

Конечно, он защищает нас, потому что ему это поручили. Но, уверен, ему сейчас бы доставило большее удовольствие позвонить каким-то настоящим террористам и сообщить, что он уже выезжает.

Однако ему поручили нас, а мы бегаем от него как дети; и ему с нами скучно, потому что мы еще не придумали куда бежать, а он уже там.

И этим мы с писклявым, в понимании Иоси, ничем не отличаемся от его террористов, потому что они, так же как и мы, хотят оказаться в неположенном месте в неположенное время, да так, чтобы Иоси об этом не узнал.

Говорят, что большое видится на расстоянии.

Но иногда нужно увидеть вблизи человеческое лицо, чтобы почувствовать человека целиком.

Я украдкой бросил взгляд на писклявого.

Он тоже таращился на Иоси – либо у него в голове гуляли те же мысли, что и у меня, либо он обдумывал, где найти деньги, чтобы нанять нашего куратора. Он бы его нанял, тот бы приехал в Петушки и утопил его обидчиков в том самом вонючем озере, возле которого его били.

Было просто ощутимо, как Коля в уме прибавляет к своей копеечной зарплате провинциального журналиста деньги, которые ему могут дать родители; как к ним добавляет сбережения из фаянсовой копилки в форме поросенка.

И все это для того, чтобы Иоси накормил снегом местных ментов, а на голову его главного редактора натянул валенок.

Однако в момент этого катарсиса мщения неожиданно подошел официант с подносом, на котором лежало нечто удивительное.

Видимо, Иоси заказал вместо «сырной тарелки» фруктовую, ибо на подносе лежали знакомые и незнакомые овощи и фрукты.

Принесенный поднос чем-то напоминал советское ВДНХ – это когда перед тобой что-то красивое, но трогать это нельзя, и вообще оно только в одном экземпляре.

Но даже если бы мне предложили попробовать содержимое подноса, я бы решительно отказался, потому что рассказ моего приятеля о том, как он принял какую-то жуткую медвежью ягоду за лесную клюкву, еще не стерся из моей памяти.

В ту же секунду, когда поднос был поставлен на стол, раздался скрип отодвигаемого стула и наши глаза полезли на лоб – к нам подсел тот самый дедуля Михаэль, который, как выяснилось, то ли придумал капельное орошение, то ли придумал помидор, как таковой.

Иоси обменялся с Михаэлем короткими фразами на иврите, а потом по-русски сказал нам: «Начнем, у нас мало вг-г-гемени!»

Это было сказано таким тоном, как будто нам принесли не фрукты, а боевые гранаты и осталось всего пару минут, чтобы рассовать их по карманам, а потом героически погибнуть, защищая родной Израиль, дедулю и его капельное орошение.

– Что мы видим? – внезапно спросил нас Михаэль, широко улыбнувшись и обнажив ряд таких же великолепных ровных и белых зубов, как и у Иоси.

– Мы видим помидор – вон он в центре! – радостно сказал писклявый, надеясь, что если он узнал помидор, то ему его отдадут.

– Пг-г-гавильно! – зашелся в детском смехе дедуля Михаэль, темпераментно обмахиваясь соломенной шляпой. Видимо, таким же радостным смехом он заходился, когда его внучек залезал ему пальчиком в ноздрю. – А теперь разрежем этот помидор и скажем, что мы видим в нем особенного?!

Коля торопливо схватил огромный круглый помидор и разрезал его, предполагая, что следующей фразой дедули будет: «А теперь положим этот помидор в ротик и скажем – вкусный он или нет?»

Однако дедуля не спешил с нужной фразой и ждал ответа.

– Ну-у, это обычный помидор, – промямлил писклявый, не зная, что от него хотят услышать. – У нас в Петушках, когда привозят помидоры, они маленькие и зеленые. Их из ящика выбирать надо, потому что сверху лежат нормальные, а снизу гнилые. И еще у нас помидоры кислым пахнут… А так они практически такие же, как этот!..

Последнюю фразу писклявый произнес почти на патриотичном крике, видимо показывающем, что кто со своим помидором к нам придет, тот от него… Ну, вы сами понимаете!..

– Очень хог-г-гошо, – снова обрадовался Михаэль и полез в карман. На столе появились два листа бумаги в линейку и два карандаша.

– Мы сейчас кое-что запишем!

– Как?! – заныли мы. – Что это за урок на вынос?!

– Может, снимем трусы? – спокойно произнес Иоси, продолжая взглядом изучать пляж.

– Мы пишем, уже пишем! Только пока не знаем что… – немедленно заявил я, изображая школьное усердие.

– Очень хорошо, пишите, – с чувством произнес дедуля Михаэль. – Это Antonella – новый сорт томатов, его можно неделю хранить без холодильника даже при нашей жаркой погоде. Antonella сохраняет свой вкус и аромат, не раскисает и не гниет во время длительного хранения при комнатной температуре.

– У нас сгниет, – хмыкнул писклявый. – У нас от сырости новая машина за год гниет.

– Как называется машина? – подозрительно спросил Иоси, быстро переведя взгляд на Колю.

– Жигули, – оторопел Коля, – а что?

– Такой не знаю, – успокоился Иоси. – Те, что знаю, – не гниют.

– Не отвлекаемся и пишем. – Дедуля, видимо, забеспокоился, что мы снова сорвем урок. – Итак, Antonella относится к популярным во всем мире кистевым томатам, и хранить их следует также в кистях – это способствует удлинению срока хранения.

– Хранения… – произнес писклявый.

Я посмотрел на него – он старательно записывал, от усердия высунув кончик языка.

– Молодец, – похвалил дедуля Колю. – Идем дальше. Устойчивость этих помидоров к жаркому климату особенно ценна для торговцев, и создатели нового сорта надеются в короткий срок завоевать десять процентов израильского рынка томатов.

– Можно попить воды? – нагло спросил я.

– Сидеть! – тихо сказал Иоси.

– А вот «RT-Fresh»! – Михаэль схватил два других помидора с подноса и положил перед нами, потом взял нож и всунул его в мою руку.

– Режь! – сказал он весело.

– Не могу, у меня одна рубашка – он брызнет!

– Снимай рубашку, – подсказал Иоси.

– Хорошо, я разрежу так! – с видом стоика объявил я и осторожно вскрыл полный сока помидор. К моему удивлению, он не только не брызнул, но из него на тарелку не пролилась ни капля сока, что было невозможно и опрокидывало все законы всемирного помидорного тяготения.