на два конца – бонхойский и сунийский. Кстати, при таком наглядном сопоставлении хижины обоих племён немного отличались, что не очень бросалось в глаза, когда мы проходили мимо отдельно стоящих деревень: бонхойцы в среднем жили несколько зажиточнее, чем суне.

Переночевали в Мужском доме бонхойской части деревни. На гостей заявилось посмотреть немало местных. Тут обнаружилась моя известность в округе. И если успехи вашего покорного слуги на ниве керамического производства мало кого интересовали за пределами Бон-Хо (а по большому счёту, за пределами нашей гончарной мастерской), то весть о появлении нового колдовского таланта, способного по своему желанию отнимать и возвращать душу владельцу, а также одним движением брови убивать не проявившего должного почтения человека, уже успела разнестись по всему Бонхо. Водопровод же вообще делал меня звездой сезона.

Так что до глубокой ночи пришлось сидеть и отвечать на самые разные вопросы: от тонкостей убиения человеков с помощью магических практик до борьбы с духами «микарубу» и «дизенетери». Слава богу, народ наконец разобрался, что Сонаваралинга не собирается натравливать этих злокозненных духов на кого бы то ни было, а, наоборот, хочет защитить людей от них.

И если на вопросы по поводу смертельного колдовства я предпочитал таинственно и глубокомысленно молчать, то о гигиене и санитарии прочитал целую лекцию. Надеюсь, Мечников, Сеченов и Пастер не будут на меня в обиде, что превратились в моём изложении в великих шаманов, победивших злобных духов кровавого поноса. Равно как и на превращение микроорганизмов в нематериальные субстанции: ну что поделаешь, если местные жители во всём предпочитают видеть деятельность духов и прочей несуществующей нечисти. В конце концов, если те, кто слушали сегодня мои речи, станут пить воду из чистых источников, а если такой нет, то кипятить имеющуюся, мыть руки перед едой и прочее, то по-любому среди них смертность от желудочно-кишечных инфекций резко снизится.

Неудивительно, что утром проспали до начала дневной жары. То есть проспал в основном ваш покорный слуга, мои спутники пробудились раньше, но никто не счёл нужным растолкать меня, чтобы выйти в дорогу по прохладе, – не то побоялись будить страшного колдуна, не то просто в силу присущих туземцам особенностей восприятия окружающего мира, своего места в нём и проистекающего из этого отношения к деятельности. Чаще всего я именовал данную часть местной философии бытия коротко – раздолбайство. Хотя на самом деле всё было сложнее.

Идти по жаре никому не улыбалось. Так что ещё на день задержались в сём административном центре. Учитывая отсутствие магазинов и даже базаров, а также кинотеатров, библиотек и прочих благ цивилизации, я потратил время на знакомство с местной гончарной промышленностью, представленной мастерскими, в которых работало от трёх до десяти человек, и обсудил с энтузиастами возможные варианты подвода чистой воды в селение. В конечном счёте не самая бездарная трата времени…

Вечером же нас удостоил визитом сам Главный Босс всего Бонхо со своей свитой. Таки Ратикуи, он же Ратикуитаки, оказался не старым ещё мужчиной, довольно крупным для туземца, даже чуть выше меня. Он вошёл в Мужской дом с важным видом, гордо расправив плечи и выставив вперёд живот, который можно было бы обозначить как пивной, если бы туземцы знали пиво.

Разумеется, правитель заявился, чтобы посмотреть на молодого, но перспективного колдуна. Причём двигало таки не только и не столько любопытство, сколько намерение выяснить, нельзя ли меня использовать на благо Бонхо и против его врагов.

Поскольку Главному Боссу не с руки самому разговаривать со всякими встречными-поперечными, общался со мной он через своих регоев. Интересовали же таки, как и всякого правильного папуасского «пацана», в первую очередь мои способности в части боевого колдовства. О каких-то там глиняных чашках или водопроводе речи и не шло.

Не скажу, что беседа со столь высоким начальством, да ещё на тему колдовства, была мне очень интересна: с трудом выдавливаю из себя серию стандартных фраз об обращении к духам за помощью, расплате за такую помощь и том, что это дело опасное, а потому заниматься магией можно, только когда другими способами проблему не решить.

Не знаю, какого мнения остался главный местный начальник по поводу Сонаваралинги, да меня это не сильно и волновало – куда сильнее я был озабочен, чтобы завтра вновь не проспать до обеда.

На следующее утро подрываюсь ещё в сумерках, перебудив всю честную компанию. В течение следующего часа, пока мои спутники собирались, я успел, к своему удивлению, выяснить, что они искренне полагали моё вчерашнее позднее пробуждение проявлением нормального человеческого поведения, а сегодняшний подъём ни свет ни заря всех крайне озадачил. В общем, я, кажется, заработаю на Пеу репутацию чокнутого трудоголика. Притом что в прошлой своей жизни никогда не слыл образцом организованности и трудолюбия.

Ну ладно, собрались, попрощались с местными и пошли дальше. До Сонава ещё идти и идти.

Через пару километров местность понемногу стала повышаться: прежние пологие холмы сменялись всё более высокими и крутыми. На вершинах некоторых из них располагались селения, как правило, сунийские. Бонхойцы жили в основном по берегам рек или ручьев, где хватало воды для орошения полей, загнав своих данников на более сухие возвышенности.

На ночлег остановились в бонхойской деревне. За день мы отмотали километров двадцать, посему настроения болтать с местными не было никакого. Так что завалились спать. Утром встали вновь ни свет ни заря, на этот раз по инициативе Вараку. Причём народ собрался в небывало бешеном темпе. Причину столь странного поведения моих спутников я понял уже после обеда.

Деревня, где мы ночевали, была последней на территории области Бонхо. Дальше лежала незаселённая зона. Река Боо, берегом которой мы в основном шли все три дня, превратилась в широкий ручей. Очень скоро наш отряд добрался до водопадов. Тропа петляла среди скал, ведя всё выше и выше. Через пару часов взбирания по крутому подъёму яркая пышная тропическая зелень, успевшая стать для меня привычной, осталась внизу. Вокруг теперь тянулись то голые скалы, то куцые деревца и кустики, причём преобладали похожие на хвойники. Солнце припекало нещадно, но мои «соплеменники» неутомимо карабкались вверх по тропе, не обращая внимания на пот, текущий по спинам и заливающий глаза.

Не выдержав, я спросил Вараку, почему мы всё лезем вверх без отдыха. Предводитель отряда сказал, что все стараются преодолеть перевал и спуститься в долину Со засветло, потому что ночью здесь, на высоте, можно оказаться жертвой злых духов, которые насылают на людей жуткий холод и страшные болезни. Немало путников за последние десятилетия умерли после ночёвки среди скал