Он говорит это так… Что мое горло сводит, а язык немеет от желания его простить. И целоваться, целоваться, целоваться… Я даже не знала до этого момента, что мне так нравятся поцелуи с Орловым!

Он делает еще шаг ко мне, кладет свои руки на плечи, и чуть притягивает к себе, заглядывая в глаза.

Вот сейчас он приблизиться еще больше, наклонится — и сладко поцелует, заставив споткнуться к нему в объятия. А затем прошепчет, какой был идиот, и что на самом деле желает обладать не только моим телом, но и душой…

— Ну что скажешь, Ави? Согласен, что мог оскорбить тебя утреннем предложением. Ты совсем не из тех девушек, которые заслуживают подобное. Просто мне показалось, что нам так классно вместе, и до твоего отъезда… Черт, прости, я опять за старое. Короче, обещаю тебе, больше никаких намеков и секса. Отныне — просто рабочие отношения, какие и должны у нас быть. Согласна?

Я проглатываю свои приготовленные взаимные признания, мысленно даю под зад вспорхнувшим бабочкам в своем животе, и делаю пометку никогда больше не мечтать о Максе Орлове.

А еще постараться как можно меньше времени попадаться ему на глаза.

— Согласна. — Отрывисто бросаю я в лицо мужчине, резко разворачиваюсь, и вместе с розами выхожу за дверь.

Ну вот, получила что и хотела. И что же мне опять все не то и не так?!

Аврора

В субботу, когда должен приехать Костик, я встаю поздно, и долго-долго пью кофе на кухне, размышляя над прошедшей неделей.

Это было… Сложно.

Макс не шутил на счет моих возросших обязанностей, и буквально завалил мой стол бумагами и папками. Разобрать — оцифровать — разложить — выкинуть. И на счет каждого документы сидеть и гадать, понадобиться ли еще эта накладная еще когда-нибудь или нет.

Не сказать, что супер-интересно, но голову занимает однозначно, так что под конец рабочего дня я вылезала морально истощенная, и уставшая до крайности.

А Макс только успевал налаживать работу фирмы твердой рукою, уже приобретая репутацию жесткого руководителя у остальных служащих. Я не понимала, почему замы перед его кабинетом обливаются холодным потом, и едва ли не крестятся перед тем, как войти. Никогда в приемной не было слышно крика шефа, или же каких-либо унизительных слов от него. Поэтому я считала, что все страхи подчиненных надуманы…

До одного момента.

Когда посередине очередного совещания Максим не попросил меня занести нужный ему документ, и я, легко стукнув пару раз в дверь, быстрым шагом вошла внутрь.

Орлов спокойно сидел во главе стола, читая вслух какой-то отчет, и периодически останавливаясь, чтобы выразительно глянуть на вспотевшего зама одного из отделов. Тот трясся, как осиновый лист под твердым взглядом начальства, и простыми, но умными вопросами своего босса.

— П-простите, Максим Олегович… Отчет составляли мои люди, я не могу знать каждую цифру…

— Погоди, Федор Михайлович. Мне документ кто принес? Правильно, ты. Спрашивать я с кого должен? С тебя. А ты не удосужился даже вникнуть в писанину, которую мне отдал на проверку?

Федор Михайлович тяжело сглатывает, и просто «плывет», а во взгляде Макса нет ни капли жалости, но и не капли злости.

Работа, которую он выполняет на отлично, и сам требует того же с подчиненных. Ничего лишнего.

— На будущее — если ты приходишь на совещание для отчетности, то будь уверен — за каждую принесенную тобой информацию я буду спрашивать с тебя. И это совершенно естественно. Аврора Владиславовна, у вас своей работы нет?

Он так резко называет мое имя, что я вздрагиваю у двери кабинета, и тут же сама теряюсь под этими спокойными нотками. Это ощущение себя глупой дурочкой мне в новинку, но именно такой эффект производят произнесенные слова.

— Есть. Много. Простите, я документ принесла, вы просили.

— Положите на стол,

Под оправдательную речь Федора Михайловича я обхожу стол, и кладу бумагу прямо перед Максом. Вижу его плотно сведенную челюсть, и залегшие тени под глазами — кажется, об отдыхе мужчина пока только мечтает. Мне почему-то невыносимо хочется узнать о причине его недосыпа, но Орлов уже поднимает взгляд — и на секунду меня обжигает всем тем, что было между нами.

Будто на мгновение и он, и я — оба вернулись туда, где еще не было поставлено точки. И его желание, полыхнувшее на меня из темного взгляда, заставляет колени дрожать, и поскорее покинуть кабинет.

Он хочет меня.

Жадно и несмотря на усталость, и у меня приятно тянет низ живота от этой мысли.

Только в приемной наваждение спадает, и я могу трезво рассудить, что моя фантазия разыгралась. Да, я тоже помню этот секс — крышесносный и дикий, всегда на грани ощущений. Но, если разобраться, это ведь только для меня так — все впервые, и оттого невыносимо остро. А для Макса таких "разов" было десятки, и вряд ли он зациклился на мне…

А я, определенно, не зациклилась на нем.

Проведя таким образом с собой тренинг по возвращению гордости и трезвомыслия, я снова ныряю в кипу документов, от которых гудит голова.

Но зато, никаких мыслей об Орлове.

Следующий раз я прерываюсь, когда слышу выразительное покашливание над головой. Поднимаю осоловевший взгляд — и натыкаюсь на улыбающегося Станиславского, что с интересом наблюдает за мной.

Мужчина сегодня выглядит и одет также, как и в прошлый раз — дорого и уверенно, а аура спокойствия накрывает меня, давая отдых затекшим мышцам и покрасневшим глазам. Я с удовольствием ныряю в эту энергетику, отодвигая от себя надоевшие кипы бумаг.

— Добрый день, — вежливо прерывает он наше молчание, и мое любование его крепкой фигурой, — Максим Олегович у себя? У нас встреча сегодня, я лично записался.

Он подмигивает, явно намекая на произошедшее накануне недоразумение, и я улыбаюсь в ответ.

Какой он все-таки… Непохожий на свою сестру. Приятный, вежливый. Веселый. А еще я совершенно теряюсь под его взглядом, продолжая сидеть за столом и молча улыбаться.

— Ну так что? — снова врывается в мои мечты бархатный глубокий голос, и я чуть трясу головой.

— Что? — как эхо, повторяю вопрос.

Слышу легкий смешок, и Станиславский наклоняется ко мне ближе.

— Вы оповестите своего начальника о моем появлении?

Боже, ну что я за дура! Об этом мне упорно намекает Леночка с соседнего места, тараща за спиной мужчины глаза. Ладно, хоть молча, и не позоря меня еще больше.

Я быстро нажимаю на селекторе кнопку, и, кажется, излишне радостно пищу:

— Максим Олегович, к вам Андрей Станиславский. Вы свободны?

— Да-да, я как раз его жду.

Я отключаюсь, киваю Андрею, а тот сверкает белыми зубами, и неожиданно его рука ныряет в карман пиджака.