Но это, пожалуй, единственное адекватное в его речи.

— Кем стану? — сиплю я, свободной рукой нащупывая бокал.

— Женой! — радостно повторяет Костик, видимо, принявший мой шок за дикую радость.

Я с трудом разжимаю губы, в три глотка осушаю бокал, и пытаюсь подобрать слова. Черт, бесполезно. Я не смогу отказать так, чтоб не обидеть, это физически невозможно!

Так что придется резать по живому…

— Девушка, отвечайте скорее! Нам всем тоже крайне интересно. — слышу язвительный голос со стороны зала, и резко поворачиваю голову.

Макс. Стоит, руки скрестил на груди, и смотрит прямо, в упор, не хорошо сощурившись. Его взгляд не выражает толком ничего понятного, но я будто становлюсь под ним меньше, и чувствую себя… Предательницей?

Боже, остановите этот кошмар, я сойду!

Тут же мой взгляд цепляется за знакомое красное пятно, и я вижу рядом с Орловым Ксению и Станиславского. Брат с сестрой также стоят рядом, и с интересом наблюдают за представлением.

— Макс, а это не твоя секретарша? — противно тянет Ксения, и я физически хочу закрыться от этого всего руками.

— Ави, это твой начальник? — не понятно чему радуется Костик, все еще держа на весу коробочку с кольцом.

— А это — ваш жених? — синхронно произносят Станиславский с Орловым, и чуть неодобрительно косятся друг на друга.

А я смотрю на все это, ощущая себя чуть ли не подопытной крысой, и не зная, что говорить.

— Ну же, Ави, — улыбается мне Костик, — твои родители уже дали согласие!

— Вместо меня, что ли? — икаю от изумления я.

— Не, — смеется «жених», — ну они типа одобрили. Но решать, конечно, тебе.

Боже, мне невыносимо видеть сияющего счастьем Костика, будто я уже дала свое согласие! Но как отказать под взглядами этой толпы просто не представляла! Костик, кажется, принял мое молчание за полноценное «да», и уже тянется через весь стол для закрепляющего союз поцелуя.

А мой взгляд цепляет Макс, который будто неосознанно делает шаг в нашу сторону, и этим жестом словно будит меня из оцепенения.

И я успеваю вместо губ подставить щеку.

Аврора

Я не знаю, что происходит, но в следующий момент просто ощущаю, как мое тело приподнимают, и вынимают из-под Костика.

В шоке поворачиваю голову, смотрю на злющее лицо Макса — и, как в фильме, мир будто замедляется на пару секунд вокруг нас.

Ну у меня точно.

Он… Ревнует? Увидел меня с другим и осознал, что на самом деле именно я ему нужна? Сейчас он возьмет меня на руки, и умчит вдаль, подальше от всех, где будет целовать и признаваться в своей вечной, незамутненной любви…

Из фантазий меня выдергивает вполне себе реальный грозный оклик:

— Эй!!!

Костик поднимается в полный рост, поигрывая мышцами, и делает шаг к Максу. Ну да, силы ему не занимать, это только с сообразительностью напряги…

— А ну верни мою невесту на место! — рыкает Костя, а Ксения за моей спиной вторит примерно то же.

— Макс, ты что! Положи эту назад!

Но меня лишь крепче притискивают к твердому боку, и я дивлюсь спокойствию босса, на которого нападают со всех сторон.

— Она еще не дала свое согласие, — твердо оглашает Орлов на весь ресторан, и я от стыда готова провалиться сквозь землю.

Зато Костик замирает, и изумленно глядит на нас.

— И правда, — чешет затылок друг, — просто вопрос казался уже решенным. Так что, Ави, пойдешь за меня?

Он поигрывает в мою сторону бровями, явно думая, что это просто формальность. Я снова ощущаю, как надо мной сгущаются тучи, но прежде чем они сгустились окончательно, в дело снова вступает Орлов.

— А вам не кажется, что момент уже упущен? — он выразительно кивает на посетителей в ресторане, что наблюдают за разыгравшимся представлением, — к тому же, к нам уже спешит администратор, чтоб вежливо попросить «на выход». Думаю этот разговор вполне можно отложить до лучших времен, а пока…

Он подхватывает под руку оторопевшую меня, и ведет на выход. Пока Костик отходит от шока, и расплачивается, мы замираем у красивых прозрачных дверей в ресторан, и смотрим друг на друга.

Точнее, я робко смотрю снизу вверх, а Орлов буквально сверлит меня взглядом.

— Замуж? — резко роняет он, будто каждое слово сейчас для него стоит усилий, — серьезно, малая?

Я открываю рот, собираясь ответить, но сзади уже налетают Станиславский с Ксенией, и последняя виснет на локте моего босса.

Моего босса!

— Макс! — капризно произносит она, так, что даже стоящий рядом брат слегка морщиться, — мы пойдем, наконец, кушать? Сколько можно нянчится с этой… С этой!

— Это — мой секретарь, Аврора Владиславовна, — цедит Орлов, ни на секунду не отрывая от меня взгляда, и вытаскивая свой локоть из цепких пальчиков, — и без нее мы наши переговоры начать не можем.

— Чего? — это уже Костик, что оплатил счет, и теперь уверенно встает рядом со мной, поигрывая мышцами, — у Ави выходной, и у нас праздник, ваще-то. Мы — домой.

Кажется, в этот момент Костя переступил какой-то рубеж, называемый «Максимовым терпением». Мой начальник хмурится, затем делает шаг вперед — и оказывается посередине крыльца, ровно между Станиславскими и нами.

— Значит так, — удивительно, но сейчас его бешенство направлено не на меня, — мне на переговорах нужен секретарь. Я хотел вызвать Елену, но раз уж Аврора так удачно сейчас здесь… И ужин вы, вроде как, закончили, — он выразительно оглядывается на наш убранный стол, — поэтому я предлагаю Авроре помочь мне обсудить сделку, за хорошую премию, разумеется. Что скажете?

Теперь он уже переводит взгляд на меня, и будто говорит этим безмолвно, но весьма красноречиво: «Только попробуй отказаться».

А я…

Я знаю, что у меня выходной. Знаю, что запросто могу «сделать ручкой», и уехать на стареньком акценте Костика домой. Мне не нужны ни премия, ни быть на хорошем счету у босса.

Но я смотрю на друга, который в изумлении ждет моего ответа, на хмурого Максима — и понимаю, чего мне хочется, а чего нет.

А еще предложение Орлова подарит мне пару лишних часов перед непростым разговором.

— Кость, езжай домой, — малодушно прошу я, обхватывая ладонями широкий локоть друга, как всегда делала в школе, — давай завтра созвонимся, хорошо?

Даже его не слишком развитой сообразительности хватает понять, что все идет не по плану. Он хмурится, но не от злости, а скорее от растерянности, и наклоняется ко мне.

— Я сделал что-то не так?