О господи! Неужели она настолько прозрачна?

— Возможно, вы правы, — мягко продолжил он, настолько мягко, что Дестини чуть не застонала. Ее тело реагировало на его близость, на бархатный тембр его голоса, на глубины глаз так, как реагировало бы на близость открытого огня. Огня, от которого она медленно тает, как свеча.

Все это было ей внове. Эти новые, доселе неизведанные ощущения пугали ее. Это вожделение, поняла Дестини. Оно было совершенно не похоже на привязанность и нежность, на легкомысленное, отстраненное любопытство, которое она испытывала, когда Генри целовал ее в губы под легким воздействием алкоголя и жаркой звездной ночи. Это было похоже на удар кузнечного молота.

— Кто знает? Так вы полагаете, мне нужен иной тип женщины?

— Я не знаю, что вам нужно, — выдавила она.

— Верно. На самом деле, как узнать, что нам нужно, если не попробовать, не искать? — И он сделал нечто настолько неожиданное и ошеломляющее, что на несколько секунд она оцепенела. Кэллум Росс прикоснулся к ней. Только одним пальцем, к губам, обведя их, но прикосновение было таким эротичным, что сладкая боль растеклась по всему телу, словно какой-то быстродействующий вирус. Грудь защемило, и Дестини почувствовала, как зрачки у нее расширились.

— Нет! — Дрожа, она дернулась назад, развернулась на пятках и уставилась на свои ноги, тяжело дыша, а он прислонился к подоконнику. — Пожалуйста, — прошептала она, не поднимая глаз, — давайте осмотрим остальную часть дома. Пожалуйста.

Кэллум ответил не сразу. Он не мог. Был слишком занят тем, что пытался овладеть своим голосом. В конце концов, загнав внутрь властный первобытный порыв, он сказал:

— Конечно. И если мне удастся сделать это достаточно скучным, вы, возможно, сумеете воспользоваться информацией, чтобы все-таки уморить крокодилов до смерти.

Ты никогда не можешь быть скучным, хотелось ей сказать, но она не сделала этого. Кэллум прикоснулся к ее губам и теперь жалеет ее, потому что наверняка заметил, как она отреагировала. Как неуклюжее, неискушенное примитивное существо. Он жалеет ее и пытается подбодрить. И приятно, и грустно.

Но уже через час краткий миг безумия был если не забыт, то по крайней мере усыплен. Как тигр, которому вкололи успокоительное. Она не сомневалась, что, когда останется одна, воспоминания начнут нещадно терзать ее.

Они осмотрели только часть дома, который оказался еще больше, чем предполагала Дестини, когда Кэллум предложил пообедать, и они присоединились к разморенной и слегка подзагоревшей Стефани у бассейна.

Снова салат. Дестини посмотрела на тарелку, поставленную перед ней Дейдрой, женой Гарольда, с полным отсутствием энтузиазма. По крайней мере на этот раз его было много, но даже несколько порций этого не заполнят пустоту в ее желудке.

— Не волнуйтесь, — по секрету сообщил ей Кэллум, когда они снова оставили Стефани и возобновили осмотр дома, — вечерняя трапеза будет более существенной. Это старая английская традиция подавать салаты в жаркие летние дни.

— Не понимаю почему, — сказала Дестини. — В жаркую погоду требуется больше энергии, особенно днем. А какую энергию можно получить от горстки салатных листьев?

В шесть часов, когда они снова оказались у бассейна, Стефани наконец закончила принимать солнечные ванны.

— Ты выглядишь великолепно, — тепло сказала Дестини.

— Правда? — Стефани поворачивалась и так и этак, чтобы получше себя рассмотреть. — А ты что думаешь, Кэллум?

— Мм. — Он не смотрел на Стефани, хотя и думал о ней. О ней и о разговоре, который им предстоит пережить сегодня вечером. Он надеялся, что она не устроит ему сцену. Но если и устроит, чья в том вина? Его. Его, потому что следовало давным-давно прекратить эти отношения. Он готов был убить себя.

— Думаю, это значит «да», — весело сказала Дестини.

— А вам откуда знать, что это значит? — Его голос был холодным. Они обе повернулись к нему с одинаковым выражением удивления и замешательства, но, как ни странно, именно Стефани взорвалась:

— Тебе обязательно быть таким грубым? Почему ты не можешь просто немного расслабиться и прекратить вести себя так мерзко? Ты… ты… — Ее вспышка негодования сошла на нет, а Дестини мысленно застонала, вспомнив свой совет, который был явно принят близко к сердцу. И вот она оказалась свидетелем сцены, в которой два близких человека стоят друг против друга, глядя одна с вызовом, а другой с угрюмой решимостью.

— Я думаю, Дестини, — сказал Кэллум, глядя на свою невесту, — что пора вам отдохнуть перед обедом. Дейдра в кухне. Она покажет вашу комнату.

Когда через два часа Дестини спустилась вниз, она обнаружила Стефани на кухне одну. Стол был накрыт, но на две персоны, и Стефани в рукавицах суетилась вокруг плиты. Она стянула волосы в высокий хвост и одета была в лосины и шелковую блузку.

— Кэллум уехал, — сообщила она, отвечая на незаданный вопрос.

— Куда уехал?

— Назад в Лондон. А я сказала Гарольду и Дейдре, что им не обязательно оставаться и обслуживать нас двоих.

— Так ты все это сама приготовила? — Дестини ничего не могла с собой поделать. В ее голосе прозвучало неверие, потому что запахи, исходившие от блюд, были восхитительны, а она как-то не представляла, что ее кузина владеет секретами кулинарного мастерства.

— Бог мой, нет. — Стефани усмехнулась. — С ума сошла? Тосты и яичница — это все, что я умею готовить. Нет, Дейдра приготовила все это сама и дала мне очень строгие инструкции, что сколько греть. Кажется, она боялась, что я испорчу ее стряпню.

— Ты не испортила.

— Ну, вообще-то суфле в мусорном ведре. Я забыла его в духовке, а когда вспомнила, оно уже превратилось в жалкое, бесформенное месиво. — Она поставила тарелки на стол, наполнила бокалы вином и с легким вздохом села. — Здесь хватит еды, чтоб накормить целую армию. Надеюсь, ты голодна, потому что я потеряла аппетит.

— Тебе не обязательно было вставать на мою защиту, Стефани, — неуверенно сказала Дестини. — Мне очень жаль, если… ну, ты знаешь, я хочу сказать, мне ужасно неловко, что у тебя неприятности из-за меня… — Она посмотрела на маленькую фигурку, такую беззащитно-хрупкую без обычного макияжа, с убранными назад волосами, клюющую птичью порцию еды на тарелке.

— Не дури. Это не твоя вина. — Стефани подцепила на вилку кусочек огурца и стала разглядывать его без какого-либо интереса. Потом положила вилку на тарелку и отпила вина. — Нам давным-давно следовало положить этому конец. Но мы все плыли по течению. Плыли себе и плыли. Практически никогда не спорили, но по-настоящему никогда и не разговаривали. Особенно последние несколько месяцев. Ни приятного возбуждения, ни волшебства — просто двое людей, которые хорошо ладят и не видят никаких причин для ссоры.

Пока не появилась я, виновато подумала Дестини.