Хорошо ей тут сидеть с этими своими колдовскими зелеными глазами и смотреть на него так, словно он сумасшедший. Но это она превратила его в безумца! Когда он закрыл дверь за одной женщиной, другая дверь с треском распахнулась. И Кэллум осознал, правда не без помощи виски, что то, что он считал безвредным наслаждением от беседы, каким-то образом превратилось в пагубную привычку. Он влюбляется в эту женщину, и одного факта, что он признается себе в этом, уже достаточно, чтобы понять, что он, возможно, уже перешел черту, из-за которой нет возврата.

Дестини не только привлекает его физически, она забралась к нему в душу, а он этого не хочет. Он хочет снова владеть собой. Он не желает больше сидеть за рабочим столом и безуспешно пытаться думать о работе. Женщина, которая первоначально была лишь небольшой помехой его бизнесу, теперь сводит его с ума.

— Быть может, вы не подходили друг другу, — тихо говорила она. — Возможно, гром и молния и фейерверк ушли из ваших отношений, и какой же тогда смысл в браке? — Можно было подумать, что она, Дестини Фелт, женщина без сексуального опыта, специалист в этом вопросе.

— А с чего вы взяли, что гром, молния и фейерверк так уж необходимы для хорошего брака? — зло усмехнулся он, ставя свой бокал на пол. — В случае, если вы не знаете, все эти громы, молнии и фейерверки имеют обыкновение заканчиваться в мгновение ока.

— Если вы пытаетесь убедить Стефани остаться с вами, тогда вы не с тем разговариваете, — осторожно заметила Дестини, и Росс наклонился вперед.

— Вы хотите сказать, что не пойдете наверх и не попробуете убедить ее, что мое сердце разбито?

Дестини попыталась представить этого большого, мускулистого мужчину, сделанного из стали, с разбитым сердцем и поняла, что ей неприятно думать, будто причиной тому Стефани.

— Я и сам не хочу, чтобы вы делали что-либо подобное. — Он метнул в нее свирепый, мрачный взгляд. — Потому что вы правы. Нам со Стеф уже давно следовало перейти в разряд добрых друзей. — Он встал и начал свое беспокойное хождение по комнате, а она наблюдала за ним, зачарованная той удивительной легкостью, с которой он двигался. — Конечно, — продолжил Кэллум, повернувшись, чтобы взглянуть на нее, — вы подлили масла в огонь, сказав ей, что она бедная, забитая женщина, которая должна обрести себя и начать бороться за женские права.

— Я не делала ничего подобного! — неловко запротестовала Дестини.

— Ну, — он пожал плечами, — она цитирует вас с рассвета до заката. Ах, Дестини это, Дестини то, Дестини вот то.

— Это несправедливо, — неуверенно пробормотала Дестини, гадая, что же именно это были за цитаты.

— Точно, несправедливо. — Он подошел к ее креслу и навис над ней, словно ангел мщения. — Потому что, сидя безвылазно в своей глуши, вы не могли стать специалистом во всех этих сексуальных делах, не так ли?

— Я никогда этого и не утверждала! — возмутилась Дестини, не теряя достоинства. Потребовались гигантские усилия, чтобы не отвести взгляд, но в конце концов она проиграла, опустив глаза на его колени — наиболее безопасную из всех частей тела.

— Знаете ли вы, — Росс понизил голос, что напугало ее гораздо больше, чем скрытая угроза, — что для женщины с минимальным опытом у вас чертовски хорошо получается быть сиреной?

— Я? Сирена? — Она рассмеялась, хотя это больше походило на истерический припадок. — Вы ведь шутите, да? Где, по-вашему, я могла научиться быть сиреной? Думаете, я днями тренировалась перед обезьянами в джунглях? — Дестини иронически усмехнулась, подумав о той своей спокойной, защищенной жизни, которая, как оказалось, сколькому ее не научила.

— Вы! — обвиняюще рявкнул Кэллум, отчего она снова вжалась в кресло. Он ухватился руками за подлокотники. — Вы такая рассудительная, когда дело доходит до того, чтобы давать советы. Держу пари, вы со Стеф уже все обговорили, пока меня не было. Пока я был в том пабе в компании с виски, самым надежным другом мужчины…

— Мне казалось, вы сказали, что направлялись в Лондон?..

— Направлялся. Но путешествие преждевременно закончилось в деревенском пабе.

Дестини с грустью подумала, что этот разрыв нанес Кэллуму серьезный удар. Возможно, правда заключается в том, что это Стефани покончила с их отношениями, а гордость не позволяет ему сделать попытку вновь завоевать ее. А Стефани, дабы успокоить совесть, ошибочно решила, что их желание разорвать помолвку обоюдно. Это выглядит ужасно запутанно, но ведь Дестини уже знает, что здесь все не так, как кажется. Люди одеваются, разговаривают, живут, чтобы создать определенное впечатление, а честность здесь не в ходу.

— Так, значит, вы пили, — сказала она холодным, обвиняющим тоном, и он коротко хохотнул.

— Каких-то пару стаканов виски. Разве это не позволительно при данных обстоятельствах?

— Наверное, вам лучше лечь, — заметила Дестини. Она все еще сидела, вжавшись в кресло, надеясь отгородиться от силы его мужской привлекательности.

— Это предложение?

— Разумеется, нет! — Но эти слова затронули в ней что-то, от чего бедное сердце забилось быстрее. Постель? С Кэллумом Россом? Обнаженные тела, покрытые испариной, извивающиеся от страсти на смятых простынях. Образ был настолько силен, что она едва не вскрикнула от ужаса. — Послушайте, хотите, я приготовлю вам кофе? — Другими словами: «Пожалуйста, выпусти меня отсюда, чтобы я оказалась подальше от тебя и могла взять себя в руки».

— Полагаете, это то, что мне нужно?

— Он может… протрезвить вас.

— Я не пьян.

— Может, и нет, но…

— Что ж, я согласен. — Росс оттолкнулся от кресла и, сунув руки в карманы, встал, наблюдая за ней.

— Черный?

— Как хотите. — Он пожал плечами, а Дестини выскочила из комнаты и пошла на кухню.

Она не слышала, как он вошел. Она заметила его присутствие, только когда повернулась уже с чашкой кофе в руке и обнаружила, что Кэллум стоит прямо за ней. От неожиданности Дестини попятилась, кофе пролился и обжег ей руку.

Она быстро поставила чашку на стол и, подбежав к раковине, наполнила ее холодной водой, затем погрузила туда руку.

— Это все из-за вас, — прошипела она. — Если бы вы не подкрались ко мне, этого бы не случилось. — Сквозь воду она видела, как на месте ожога вздулся красный волдырь. Он, конечно, поболит, но ничего серьезного. Однако когда она взглянула на Кэллума, то обнаружила, что он смертельно побледнел.

— Я прошу прощения, — пробормотал он. — Вам лужен врач?

— Не говорите глупостей. Это ожог, а не сломанная рука.

— Боже. У Эйба должны быть какие-нибудь средства первой помощи. — Кэллум начал распахивать дверцы шкафов, которые были либо пусты, либо наполнены бесполезной сейчас посудой.

— Ничего страшного.

Он резко повернулся к ней, проведя рукой по волосам.