Конечно, Дороти могла привезти себе что-нибудь из прошлого, но ей очень хотелось одеться по-современному, так что она подкупила кое-кого из пограничников, и ей прислали из Центра несколько повседневных нарядов. За них пришлось выложить кругленькую сумму, но Дороти считала, что оно того стоит. Однако теперь, когда у них начались нешуточные финансовые проблемы, она пожалела о своей расточительности.

Капюшон Дороти снимала лишь у себя в комнате, вдали от любопытных глаз. И теперь, остановившись перед большим зеркалом, висевшим на двери в ванную, она всмотрелась в свое обезображенное лицо.

Шрам длинной извилистой змейкой тянулся по изуродованной коже от самых волос до подбородка, пересекая левый глаз и огибая дугой скулу.

Дороти вскинула руку и обвела шрам пальцем. На ощупь он был гладким и теплым. Это увечье – примерно так же, как и страшные сплетни, которые о ней ходили, – решительно отличало ее от окружающих, заставляя всех поверить, что она чудовище. Каннибал.

Она отвернулась от зеркала, и взгляд ее упал на платье, которое она планировала надеть на маскарад, висевшее на дверце шкафа. Это был длинный вечерний наряд, сшитый из воздушного небесно-голубого шифона с элегантным корсажем и тонкими бретельками. Дороти увидела его на Грейс Келли в фильме «Поймать вора» и настояла на том, чтобы они с Романом отправились за ним в прошлое.

Она бережно прикоснулась к тонкой ткани и нахмурилась. В комплект к платью у нее была тонкая серебристая маска, сделанная на заказ, чтобы спрятать безобразный шрам. А еще она планировала собрать волосы в высокую прическу на затылке и открыть длинную, изящную шею. Она снова будет красавицей. И превратится из монстра в спасительницу города.

Роману она сказала, что хочет устроить маскарад именно из-за своего обезображенного лица. Ровно те же аргументы она пускала в ход, когда объясняла, почему не желает снимать капюшон, и потому повторить их не составило особого труда.

Она сказала, что не хочет давать горожанам очередной повод для страха. И что не сможет их спасти, если они будут считать ее монстром.

Это была чистая правда. Вот только не вся.

Глубоко вздохнув, Дороти вновь устремила взгляд на свое отражение, на извилистый шрам, на изуродованную кожу.

Пусть лицо и было изрядно обезображенным, совсем не таким, каким его помнил Эш, его все еще без труда можно было узнать. И если Дороти столкнется с пилотом – или с кем-нибудь из своих давних знакомых, – они тотчас ее вспомнят.

Именно из-за этого Дороти настояла на маскараде. Она была уверена, что Эш на него придет. И совсем не хотела, чтобы он узнал, кто такая Квинн Фокс.

БОРТОВОЙ ЖУРНАЛ

14 ИЮНЯ 2074 ГОДА

04:53

«ВТОРАЯ ЗВЕЗДА»

Только вернулся домой. Меня немного мучает похмелье. Мы с Николой до самого утра обсуждали физику и выпили почти весь его бурбон.

Он подробно рассказал мне о своих путешествиях во времени, и я вынужден с сожалением констатировать, что опыт этот был сродни тому, что часто переживают люди, оказавшись на пороге смерти: многие ведь рассказывают, что в этом состоянии отчетливо видели некий «свет в конце туннеля» и полагают, что это были врата в Рай. На самом же деле Никола во времени не путешествовал – в этом я твердо уверен. Так что наша с ним попойка, увы, ни на йоту не приблизила меня к пониманию, как же можно странствовать по эпохам без анила и экзотического вещества.

Впрочем, не могу сказать, что путешествие мое было совсем уж бесполезным. Напротив. Никола навел меня на мысли о всевозможных научных задачах, которые можно было бы решить при помощи путешествий во времени. В частности, он заставил меня всерьез задуматься о полетах в будущее.

Мы с Романом уже предпринимали несколько таких вояжей, но, честно сказать, почти все из них показались мне бессмысленными. В отличие от прошлого, грядущее не обладает никакой стабильностью и меняется всякий раз, когда ты в нем оказываешься. Порой эти изменения незначительны, а иногда кардинальны.

Само собой, я, как и всякий человек, нередко задаюсь вопросом, как мои поступки влияют на то, что будет. Но Никола подвел меня к более глубинным размышлениям. Его очень заинтересовали мои путешествия, и он принялся с жаром расспрашивать меня, проводил ли я какие-нибудь эксперименты, чтобы оценить собственную способность повлиять на ход событий.

Когда я признался, что пока не успел разобраться в этом вопросе, на его лице появилось растерянное и озадаченное выражение. И, надо сказать, я всерьез задумался о том, чтобы провести серию экспериментов и расставить все точки над «i». И теперь ум мой бурлит и фонтанирует идеями!

Подробности – чуть позже.

6 НОЯБРЯ 2077 ГОДА, НОВЫЙ СИЭТЛ

В старом университетском здании была одна дверь, которую никогда не открывали. Находилась она неподалеку от кухни, напротив профессорского кабинета. И дело было не в том, куда эта дверь вела. А в том, что за ней таилось.

А за ней стояли коробки, бережно заклеенные скотчем и подписанные именем «Наташа».

Наташей Уолкер звали мать Зоры. По профессии она была историком, и перед тем, как агенты защиты хронологии отправлялись в прошлое, она каждый раз подбирала им костюмы в соответствии с нужной эпохой и экзаменовала их на знание исторических фактов, которые могли понадобиться им в пути. А еще она готовила самые вкусные на свете сэндвичи с сыром и питала особую слабость к британским рок-музыкантам из двадцатого столетия (Дэвида Боуи, например, она могла слушать сутками напролет). Но Наташа, увы, стала одной из жертв мегаземлетрясения, и теперь от нее остались лишь пыльные старые коробки.

Обычно Эш старался делать вид, что никаких коробок и двери не существует. Но сегодня они с Зорой подошли к ней вплотную. Он вопросительно посмотрел на подругу.

– Ты как, ничего? – спросил Эш.

Зора картинно закатила глаза, но Эш знал, что храбрость эта – показная, не более того. Он заметил, как напряглись ее плечи. Будь перед ним не Зора, а кто-нибудь другой, он непременно попытался бы успокоить собеседника – ободряюще похлопать по плечу, погладить по руке, – но Зоре претили все эти нежности, поэтому он молча потянулся к ручке и открыл дверь, чтобы ей не пришлось делать это самой.

С ее губ сорвался тихий вздох, похожий на всхлип.

– Спасибо.

– Да ладно, пустяки.

Эш сощурился, дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте. Когда-то в этом чулане даже можно было зажечь свет, но сейчас солнечных панелей не хватало, да и лампочка перегорела. Впрочем, свет здесь был особо не нужен – всю комнатку плотно – от пола до потолка – заставили коробками, и ничего, кроме них, здесь попросту не было. Они занимали буквально все пространство.

«Наташа, коктейльные платья, 1920» – значилось на одной.

«Индия, 500–600 гг. до н. э.», – прочел Эш на другой.