– Это макароны! – вырвалось у меня.

– Да, особый сорт, – нараспев произнесла Татьяна, – для тарталеток. Не все их съедают, но я очень люблю.

Я почувствовала себя полной идиоткой.

– Но у них резинка есть!

– Конечно, – кивнула дама, – она наматывается на пальцы, можно держать еду на весу, чтобы не запачкать руки.

Утро началось со звонка Прохора.

– Константин Игрунов находится в больнице.

– Нашелся! – обрадовалась я, но тут же осеклась: – Он жив?

– Да, – вздохнул Боголюбский. – Костя был найден два дня назад прохожим на улице на тротуаре. Одет он был только в нижнее белье и носки. И как водится, раз без документов, то не сразу полицию оповестили.

– Ужас! – ахнула я. – На дворе февраль!

– Костю завернули в одеяло, – продолжал Прохор. – Его бросили неподалеку от детской больницы, похоже, убивать его не собирались, поэтому привезли к клинике. Положить у входа побоялись, там камеры, оставили в соседнем переулке, где нет видеонаблюдения. Косте повезло, на него наткнулся мужик, который шел на смену, он и принес паренька в больницу. В результате у Костика небольшое переохлаждение, но обморожения нет. В крови коктейль из разных лекарств, дикая смесь. Пока он без сознания. Это все! Медики говорят, что его реально привести в чувство, но вероятна частичная амнезия из-за медикаментов и стресса.

– Как вы догадались, что это Костя? – спросила я. – Может, это другой ребенок.

– Сначала по описанию, внешне ему лет десять-двенадцать, носки, как указано, с рисунком в виде машин, – перечислил Прохор, – вызвали мать, она сына узнала.

– Понятно, – пробормотала я.

– Сейчас эксперты изучают одеяло и белье мальчика, – сказал Боголюбский, – следов насилия нет. Побоев тоже. Пока это все. Если еще что-то узнаю, позвоню. Работайте, ребята, мы тоже землю носом роем. Авось выясним, что случилось, узнаем, где и зачем мальчика держали.

– Он очнется и расскажет, – предположила я.

– Мда, – крякнул Прохор, – неизвестно, когда он в сознание придет и что помнить будет.

Я бросилась будить мужа, в десять утра мы уже сидели в кабинете Вульфа.

– Володя, ты узнал, как самочувствие Анны? – спросил Макс. – Она жива?

Костин взъерошил волосы.

– Тут такое дело… мда… Михайловой нет.

– Умерла, – расстроилась я.

– Ее просто нет в больнице, – повторил Вовка.

– Трупы отправляют в морг, – заметил Макс, – а в этом конкретном случае на экспертизу.

– Вы меня не поняли, – перебил его Костин, – Анну Михайлову не привозили в клинику.

– Я собственными глазами видела белый фургон с красным крестом, – возразила я, – врач сказал, что…

– Раненую доставят в шестьдесят вторую больницу, – перебил меня Леша. – Так?

– Точно, – подтвердила я.

– Анну ранили на юго-западе Москвы, – заговорил Костин, – а клиника, о которой идет речь, находится за Красногорском, она профильная, онкологическая, занимается всякими опухолями. Думаю, если на Новорижском шоссе кого-то собьет машина и медики, опасаясь за его жизнь, доставят бедолагу по адресу: поселок Истра, дом двадцать семь, то доктора не откажут жертве наезда в помощи. Но зачем везти туда раненую Анну? На юго-западе Москвы много скоропомощных больниц! В паре минут езды от места, где подстрелили Анну, находится большой госпиталь.

Я потянулась за бутылкой с водой.

– Наверное, я не расслышала номер клиники.

– Перестань меня перебивать, – рассердился Костин, – просто выслушай! «Скорую» на место происшествия вчера не вызывали!

Я опять не выдержала.

– Глупости! Я сама беседовала с врачом.

Алексей направился к шкафу, где хранятся бумажные стаканы.

– Ты сама звонила диспетчеру?

Я отпила прямо из бутылки.

– Нет. Мы же не взяли телефоны по требованию Анны. Мимо шла старушка, она объяснила, что там, где мы находимся, всегда нет связи, пообещала сама позвонить в «Скорую». И спустя пару минут прибыла машина.

– Быстро, – заметил Вульф. – Ты не удивилась?

Я положила руки на стол.

– Обрадовалась. Доктор сказал, что бригада находилась рядом на другом вызове.

Алексей тронул ладонью мышку.

– Лампа, ты приложила к шее раненой свою шаль.

– Я надеялась остановить кровотечение, – объяснила я, – ничего другого под рукой не оказалось, это негигиенично, конечно.

– Когда Михайлову увезли, я забрал твою шаль, – вдруг сказал Костин, – она дорогая, я цену ей знаю, потому что это мой подарок тебе на прошлый Новый год. Понятное дело, платок в крови испачкался. Я положил его в пакет, хотел отдать в химчистку, думал, тебе неприятно будет получить его в таком виде. Сегодня перед работой поехал в «Белолапку», вытащил шаль… Странно, однако! Кровь на ней выглядела не так, как должна была спустя много часов после пролития. Я отдал платок в лабораторию. Результат: кровушка женская, группа вторая, резус положительный, но! В ней обнаружен консервант.

Мне стало не по себе.

– Хочешь сказать, что в биологической жидкости, которая на моих глазах лилась из шеи несчастной Анны, присутствовало средство, предотвращающее свертываемость?

– В точку, – заявил Костин. – Макс! На Анне была водолазка. Воротник туго к шее прилегал. Я отлично это помню. Еще подумал: и как бабы такое носят, меня бы мигом удушило.

Вульф взял лист бумаги и начал его складывать.

– Сейчас зима, теплая одежда никого не удивляет. Но трюк старый.

– «Вы задавили мою бабушку», – пропищал Костин.

– Эй, вы о чем? – спросила я.

Макс поставил перед собой птичку-оригами.

– Как молоды мы были! Вспомнились славные девяностые годы. Мы с Володей тогда знакомства не водили, но про фокусы мошенников оба знаем. Моя одноклассница Настя Климкина ехала на новенькой иномарке, которую купила на заработанные от продажи китайских шмоток деньги. Разумный человек, если он живет в бараке, купит квартиру. Но Настена с детства о собственных колесах мечтала. Рулила она вечером по тихой улочке. Дождь, видимость плохая, права только получены. Настя боялась днем на шумную магистраль соваться, каталась, когда движение утихало. Едет, в руль вцепилась, шею вытянула…

Макс улыбнулся.

– Лягушонок гонщик. И вдруг, откуда ни возьмись, старушка! Настена по тормозам, бабка падает. Климкина в ужасе выскакивает. Старуха лежит под передним колесом, все лицо в крови, по тротуару подросток бежит: «Тетя, вы убили мою бабушку». Истерика, сопли. Бабка садится, держится за шею, кровь льется… Короче, парочка «внучок – старушка» потребовала от Насти большую сумму денег или машину. Иначе они милицию вызовут. Настена догадалась сказать: «Сейчас брату позвоню, он деньги привезет». Мобильных еще не было, Климкина мне из автомата звякнула. Я приехал, да не один, а с приятелем в форме, потому что уже знал про такой развод. У мошенницы с внутренней стороны воротника водолазки был прикреплен презерватив с кровью. Она падает, машина тормозит, дверь открывается, бабуля подкатывается к колесу, шофер в панике бросается к жертве. Появляется «внучок»: «Вы убили мою бабушку». А у бабки кровь течет, она ладонью вроде за рану держится, а на самом деле презерватив проколола, иголка в пальцах была, да она уже выброшена. На этом простом трюке состояния делали. Потом прогресс углубился, вместо кондома, в который не так уж много «крови» влезало…