– А там что? – я указала на железную дверь в конце коридора.

– Лестница в подвал. Там моя переплетная мастерская. И шкаф с самыми редкими и ценными книгами.

И тут Бармалан больно схватил меня за предплечье, приблизил лицо и прошипел, грозно шевеля мохнатыми бровями:

– Никогда. Никогда не заходи туда. Тебе туда вход запрещен. Пока. Я сам приведу тебя туда, когда придет время. Ослушаешься – пожалеешь. Поняла?

И он тряхнул меня так, что у меня клацнули зубы.

– Поняла, – пролепетала я.

Его лицо так исказилось, что мне стало страшно.

А вдруг этот Бармалан – маньяк? И держит в подвале трупы своих предыдущих жен. Он содрал с них кожу и пустил ее на переплеты для книг.

Ой, елки-палки, что делать-то?

Ну точно, он местная Синяя Борода! Его седые бакенбарды даже отливают голубым. Он их синькой красит, что ли, как бабушки в нашем мире, чтобы желтизны не было? А подбородок выбрит до синевы, так что образ очень даже складывается!

Книготорговец отпустил меня и снисходительно улыбнулся.

– Я тебя напугал. Прости, дорогая. Пойми, я – хозяин в этом доме. И хочу, чтобы твое присутствие не помешало сложившемуся в нем порядку. Ты же умеешь вести себя хорошо, правда? Ну? Не слышу ответа?

– Да, господин Бармалан, – выговорила я через силу.

– Скажи: да, дорогой Рэб. Я скоро стану твоим мужем. Тебе придется так меня называть.

– Да, до... дорогой... Рэб…

«Чтоб тебе лопнуть», – добавила я мысленно.

Он удовлетворенно кивнул и жестом велел подниматься по лестнице на второй этаж.

На втором этаже дома оказалось куда уютнее. Я убедилась, что господин Бармалан ни в чем не нуждался и денег на обстановку не жалел.

Стены в коридоре до середины закрыты панелями красного дерева, выше оклеены зелеными обоями с позолотой. Полно бронзовых настенных светильников. Правда, ни один не горит. Но хватает света, что льется из узкого витражного окна в конце коридора и раскрашивает ковер красными и зелеными квадратами.

– Гостиная, – Бармалан распахнул тяжелую дверь.

Я вошла внутрь и чуть не ахнула.

– Нравится? Я уже упоминал, что люблю разные диковины?

Даже если бы он об этом умолчал, обстановка гостиной недвусмысленно говорила о его хобби.

Гостиная походила на музей. Она была битком набита сувенирами из разных уголков Эленвейла.

Чего тут только не было! Каждый столик и этажерка уставлены вазами, статуэтками, шкатулками и стеклянными колпаками, под которыми застыли, нанизанные на проволоку, скелеты мелких существ.

Странная обстановка, но любопытная. Я даже пожалела, что не могу сделать фотографию и выложить в инстаграм.

Селфи на фоне вот того черепа дракона на каминной полке собрало бы тысячи лайков! Клыки у него каждый размером с кинжал, а в глазницах тускло горят полудрагоценные камни.

Впрочем, сначала не мешало бы хорошенько пройтись по всей этой красоте влажной тряпкой и распахнуть пошире окна. Поверхности тусклые от пыли, пылинки летают в золотых лучах, проникающих через щель в плотных портьерах. Воздух затхлый и тяжелый.

– Надеюсь, ты наведешь здесь порядок, – сказал Бармалан, как будто подслушав мои мысли. И добавил угрожающе: – Но смотри не сломай и не разбей ничего. Иначе накажу.

Его слова не оставили сомнения в том, что моя жизнь в этом доме будет не сахар.

Я поскорей отвернулась от неприятной физиономии моего жениха и попятилась, увидев такое же лицо с другой стороны.

Что за дьявол! И тут и там Бармалан! Только этот какой-то... серый, как мертвец?

– Эту статую мне изготовил и подарил столичный скульптор в благодарность за редкую книгу, которую я ему доставил, – сказал Бармалан, и я облегченно выдохнула.

Это не живой человек, это статуя!

Ну кому придет в голову выставлять собственную каменную копию в гостиной? Однако мой женишок – тщеславный тип!

А женишок подошел к своему двойнику и принял точно такую же напыщенную позу: грудь вперед, рука за отворотом сюртука, подбородок вздернут.

Скульптор был талантлив и не жалел времени на детали. Он тщательно вырезал каждый волосок в бакенбардах и бровях книготорговца. Точно передал снулое выражение глаз и желчный изгиб губ. И даже сальный пробор на голове не забыл.

– Отличная работа, – похвалила я неуверенно, потому что книготорговец ждал реплики.

Бармалан прищурился. Чем-то моя интонация ему не угодила. Видимо, в ней недоставало восторга.

– Идем дальше, – велел он и ткнул рукой в коридор.

Как собаке указывает, честное слово.

– Наша супружеская спальня, – Бармалан распахнул следующую дверь и добавил приторно-сладким голосом: – Жду не дождусь ночи, когда мы уединимся в ней.

Меня затошнило.

Спальня тоже была роскошной, но очень холодной и неуютной. Широкая кровать на львиных лапах занимала почти половину комнаты, в углу темнел зев камина.

Не хотелось представлять, что ждет меня сегодня ночью на пышной перине кровати.

Может, удастся уговорить Бармалана потерпеть с супружескими обязанностями? А там меня консул как-нибудь вызволит из этой ловушки.

Но надежда на счастливый исход моего приключения таяла с каждой секундой.

– Там умывальня, – Бармалан указал на дверь в правой стене. – Приведи себя в порядок.

Я покорно зашла внутрь и закрыла за собой дверь. Умывальня оказалась огромной, как гостиная в моем земном доме. Посередине стоит чугунная ванна на львиных лапах. В ванной есть сток, но нет крана с водой. На полу два ведра с холодной водой.

Я еще больше погрустнела.

Водопровод в мире Эленвейла имеется в столице; здесь же, в глубинке, ванные комнаты устроены проще. Слуга нагревает воду, приносит, выливает в ванну. Ты моешься, потом спускаешь грязную воду в сток. Ладно хоть вычерпывать ее не нужно. Но служанка Бармалана сбежала, сам он воды нагреть не удосужился. Поэтому мыться придется холодной.

Неважно! Лишь бы смыть с себя тюремный запах.

В моей сумке был шампунь, но где сейчас сумка – неизвестно. Надо попробовать через стряпчего вернуть мое имущество.

К счастью, в умывальне нашлось местное мыло, и довольно неплохое.

Я разделась, забралась в ванную, стиснула зубы, но никак не могла решиться плеснуть на себя из ковшика.

– Давай, Зоя, давай! – подбодрила я себя шепотом. – Ты грязная как свинья. Надо помыться!

И тут я вздрогнула и замолчала. Показалось, что Бармалан стоит за закрытой дверью и прислушивается. А может, и подглядывает в незаметную щелку.