На привале грелись у костра, глядели в любопытные и жадные светящиеся точки за деревьями и обсуждали природу монстра.

– Нет, он не животное, – говорил Коре, – у него нет животных инстинктов. И не совсем техническое устройство. Его психика это не психика робота, зверя или человека. Он очень точно расчитывает наперед; он умен и идет к своим целям. Мы не может знать этих целей, но очевидно, что путь к ним лишь один – через уничтожение. Мы анализировали поведение предыдущих особей – они были такими же.

Ничего, кроме зла. Мы не обраружили логики в их поведении, хотя в некоторых отношениях оно очень разумно. Их пути неисповедимы, как и пути всего абсолютного.

– Может быть, он умнее всех нас? – предположил лысый.

– Во всяком случае, не глупее. Но это не значит, что он должен нами питаться.

– Но во все века люди питались животными, которых специально выращивали.

Только потому, что животные были не так разумны, как человек. Это всегда считалось правильным и моральным. А что, если монстр считает так же?

– Может быть, он так и считает. Но мы-то не убойные телята.

– Но ведь он прав, в конце концов. И если он умнее нас, то шансов у нас не больше, чем у убойных телят.

– Но ведь домашних животных совсем не обязательно выращивают для съедения, – вмешался Скатт. – Их использовали для охоты, для развлечений, или просто так. О них заботились, поили и кормили, спаривали, чтобы получить хорошую породу. А с породистыми очень хорошо обращались. Хорошей собаке всегда жилось легче, чем хорошему волку в лесу.

– Ты, что, хочешь сделаться его домашней собачкой? Питомцем этой твари?

– Я или не я – какая разница? Я говорю о том, что многие захотят, если не будут видеть другого выхода.

И языки инфрапламени перебегали по лицам.

Монстр проснулся и поднял голову. Во враждебном мире, окружающем его, что-то изменилось. Это изменение было таким неожиданным, что монстр не сразу понял его природу и причину. Мир стал иным. До сих пор существовал лишь бесконечный континуум черноты – теперь же в нем появились светлые точки. Они не подлежали уничтожению, по крайней мере, сейчас. Приближались люди. Двое людей.

Это были столь странные существа, что монстр не знал, как с ними поступить. Он поднял голову еще выше и замер на напряженных лапах. Люди не были врагами.

Значит, их не обязательно уничтожать. Их можно уничтожить или оставить возле себя живыми; или сейчас оставить, а потом уничтожить, под настроение. Эти люди отдали себя в его власть. Они подчинялись ему, как его собственная лапа.

Лучше, чем его собственная лапа. Люди, которые стали его собственностью.

Двое мужчин вышли из лесу. Монстр невозмутимо смотрел на них сверху. Люди знали о смертоносной силе его взгляда и все же не уклонялись. Тогда монстр отвернул голову, плеснул по деревьем мощным хвостом и медленно пошел вдоль тропы. Люди пошли за ним. Впрочем, это были не совсем люди. У каждого из них была пасть, похожая на крокодилью – пасть маленького монстра.

Большой монстр решил изменить направление, и два маленьких сразу согласились с решением. Сейчас СМ шел к в сторону города Быстра, полного беззащитных людей. И люди, и город должны быть уничтожены. Правда, некоторые из них могут стать его собственностью и тогда он решит, что с ними делать. Он позволит одним людям уничтожать других и проследит, чтобы исход был таким, каким нужно ему. Город лежал километрах в шестидесяти к востоку.

Утром они не досчитались двоих. Бородатый и лысый исчезли. Просто в лес они уйти не могли – это было равносильно самоубийству. Первой догадалась Кларисса.

– Почему ты так думаешь? – спросил Хост.

– Но они же об этом говорили вчера.

– О чем?

– О том, что лучше быть с ним, чем против него.

– Но он же их сожрет!

– Он не животное и он не ест людей, он их только убивает. Иногда жует живьем. Совсем не обязательно он будет убивать преданых людей.

Хост собрал всех и предложил найти предателей, вернуть и судить военным судом. Но предложение не встретило поддержки.

– Двое из нас, – говорил он, – переметнулись к врагу всего человеческого рода. Подобных преступлений не знала история. Когда-то сжигали невинных ведьм только лишь за одно предположение – за предположение о том, что они связаны с врагом человеческого рода. Но те ведьмы были невинны – враг человечества родился только сейчас. Те, кто предал человеческий род сегодня ночью – виновны. Два миилиарда людей они обменяли на две собственные шкуры: соотношение один к миллиарду. Соответственно они заслуживают не просто смерти, но миллиарда смертей. Как жаль, что такого наказания не существует! Я бы согласился продумать миллиард ночей, чтобы изобрести его. Ни одно наказание не может быть достаточным. И все же я требую для них просто смерти. Это требую не я, а справедливость. Такие люди должны быть стерты с лица нашей планеты, которая сейчас содрогатеся от омерзения, ощущая их на себе!

На нем лопнула рубаха, обнажив широкую волосатую грудь. Хост уже не в первый раз менял рубаху, на скорую руку изготовляя новую из полимеров – и уже не в первый раз рубаха лопалась.

Была особая магия в его словах. Было нечто, что заставляло прислушиваться к голосу этого невзрачного человека, изрекающего напыщенные баланьности. Сквозь него звучало нечто большее, чем обычное человеческое желание. Сквозь него звучала бесконечность и заставляла себя слушать.

– Этот человек мог бы работать гипнотизером, – заметил Гессе. – Как вы с ним встретились?

– Он сам к нам пришел и попросил о помощи. Я думаю, что ему пришлось поднапрячь все свои гипнотизерские таланты, чтобы его допустили в Управление.

– А вы?

– А меня он убедил сразу. Начальство тоже быстро приняло его сторону. Но у начальства всегда свои резоны. Теперь я вижу, что в этом была своя мистика – я общался с мистикой и знаю, когда внешние силы начинают действовать на наш старенький мир. На одну из его точек, доступных моему наблюдению.

Большинство людей этого не понимают, а те, которые понимают, ощущают каждый по-своему. Я представляю это как два зеркала, бесконечно отражающие друг друга. Ты вглядываешься в эти отражения и вдруг замечаешь, что там кто-то есть. Никогда не чувствовал такого?

– Нет.

– Я энаю это потому, что мне пришлось дважды проходить через потусторонню реальность. Это называлось методом фантома. Потом эксперимент закрыли – он оказался слишком опасным. С тех пор во мне кое-что изменилось. Иногда я могу предчувствовать будущее. И я всегда знаю, когда внешняя сила вмешивается в нашу жизнь – я чувствую нечто, похожее на зеркала. Когда я впервые увидел этого человека, у меня появилось именно такое чувство, но я не придал ему значения.