В плитах были выщербины и в них утренняя роса собралась в маленькие темные лужицы. Отряд шел по плитам и из-под бетона раздавалось громкое эхо – звук шагов отражался от земли и поднимался обратно сквозь трещины. Плиты были тонкими, а потому гулкими. Домик остановки был разрушен полностью. У домика нашли два тела, хотя жертв наверняка было больше. Люди были убиты не радиацией.

Здесь виднелись следы борьбы человека с человеком. Чуть в стороне нашли еще одного, раздавленного – сорвана кожа спины и сломаны все кости. Тело было женским; сквозь разорванные мышцы торчали отростки позвонков и две сломанные лопатки. Гудели крупные зеленые мухи.

– Он просто наступил на эту женщину лапой и слегка придавил, – сказал Хост, – ему нравится процесс убийства.

За последний день Хост отрастил большую нижнюю челюсть и покрылся густыми волосами. Его взгляд стал слепым, как у человека, глядящего лишь внутрь себя. Он говорил редко и не всегда понятно. Он трижды разбивал Дыну нос и подносил испачканную кровью ладонь к лицу – как будто принюхивался. И после этого улыбался. Изменился его голос – теперь голос стал властным, а слова тяжелыми, как камни. И чем больше слов он говорил, тем сильнее пригибался его собеседник, не выдерживая такого груза.

Людей похоронили и набросали сверху бетонных осколков. Самые большие камни Хост поднимал и переносил сам. Оказывается, в этом человеке скрывалась огромная физическая сила.

– Когда я вернусь, – сказал Хост, – я поставлю здесь памятник.

Теперь он постоянно говорил «Я».

От остановки к городу вела неплохая дорога. Это было приятной неожианностью, потому что к таким остановкам обычно подъезжали на аэротакси или подземкой. Дорог воообще стало мало на Земле, особенно удобных для передвижения.

Никто не хотел больше ползать по поверхности. Хост приказал идти быстрее.

У первой развилки Скатт предложил остановиться.

– Еще рано делать привал, – сказал Хост.

– Да какой привал, просто я хорошо знаю эти места. Мы можем здесь срезать угол.

– Я сказал, рано останавливаться!

– А я сказал, что мы идем не той дорогой. Я лучше знаю куда идти. Я два раза был здесь туристом. Вот рам ручей с водопадом…

Хост повалил его наземь и начал душить. Их разняли.

– Предатель! – кричал Хост.

– Он сумасшедший! – кричал Скатт в ответ. – Бросьте этого идиота в лесу! Он же всех вас угробит! Он хотел мне шею сломать!

Мужчины успокаивались.

– Если я увижу еще что-нибудь в таком роде, – сказал Коре, – то действительно брошу виновных в лесу, а остальных поведу сам.

Лицо Хоста снова непрозрачным.

– Хорошо, – сказал он, – если ты знаешь, куда идти, то пошли к твоему ручью с водопадом. Но учти, если ты заведешь нас не туда, я тебя убью. Все равно, даже если чужие будут мне мешать. Иди первый.

Они свернули на боковую дорогу.

Монстр вышел к городу. Два человечка со змеиными лицами стояли по бокам – справа и слева. Город, весь белый и блестящий в лучах восходящего солнца, лежал глубоко в долине. За те дни, которые прошли со времени ранения, СМ не смог восстановить себя. Он совсем перестал есть и быстро терял вес. Когда-то плотно натянутая, кожа теперь висела на боках мешками. Люди, стоящие рядом, еще не замечали этих изменений, не замечали, ослепленные преданностью. Сейчас СМ уже не мог делать резких движений и поэтому ступал плавно и горделиво. Его голова поднималась над деревьями, как и раньше, но только потому, что он тянул шею вверх. Он все еще сталкивал большие камни с дороги, не желая их обходить – но делал это без прежней легкости. Лишь дух его оставался неизменным – как остается неизменным все абсолютное.

Десяток высоких башен, этажей на шестьсот, поднимались, похожие на редкие стебли травы. Монстр прищурил глаза, концентрируя луч – и первый удар луча скользнул по основаниям башен. Медленно и беззвучно дома рушились, накрывая осколками мелкие одноэтажки. Через двадцать секунд они услышали шум падения.

«Вперед!» – подумал монстр и люди со змеиными лицами почувстввовали его мысленный приказ. Они двинулись вперед. Город Быстра был обречен.

Монстр ударил лучом по стальным шарам силовой установки и она взлетела в воздух фейерверком. Потом просмотрел все сколько-нибудь выделяющиеся здания.

Когда в городе не осталось ничего целого, кроме маленьких домиков, он медленно пошел за своими слугами, которые успели далеко опередить его. Он не спешил. Все равно большинство людей ушли из города и разбежались по лесам, на радость диким собакам. А с теми, которые остались, будет отдельный разговор.

Город Быстра опустел еще два дня назад. После первой паники наступила ночь спокойствия, во время которой лишь бритые сторонники с цепяпи ходили по улицам.

В небе светился большой мутный полукруг – это начиналось строительство солнечного зеркала, которое уничтожит зиму. Сторонники сходились кучками и тихо разговаривали, взглядывая на небо. «Пускай, пускай, – говорили они, – пускай потешатся».

Окна домов были темны, плотно закрытые ставнями. Люди не спали и готовились. Сторонники заняли основные выходы из города и к утру казнили шестерых самых неудачливых беглецов. Им перерезали вены и разбрызгали кровь – сторонники знали, что кровь врага всегда пахнет приятно, знали и то, что СМ любит запах крови. Власть в городе незаметно исчезла еще с вечера. Тела растерзанных предполагалось выставить на обозрение, с назидательной целью. Но случилось иначе. С первыми лучами солнца человеческие толпы потекли по улицам и не было никакой возможности их остановить. На границе города стояли выдвижные колья, не позволяющие въезжать и выезжать наземному транспорту. Толпа шла так плотно, что сотни человек были раздавлены об эти препятствия, поставленные для больших автомобилей, чьи владельцы не уплатили пошлины, и никогда раньше не представлявшие угрозы людям.

К вечеру первого дня в Быстре остались лишь старики, которых никто не хотел брать с собой; сторонники с цепями и ножами, да еще некоторые неопределенные личности, которые не хотели быть узнанными или обнаруженными. Нескольких таких все же поймали, но один из них неожиданно проявил такую прыть и выучку, что обезоружил и искалечил сразу троих сторонников.

В ответ на эту выходку сторонники провели массовую облаву, но никого не поймали. Они выпустили манифест, в котором предлагали зарегистрироваться всем, кто остался в городе. Тем же, кто не зарегистрировался, грозили смертной казнью. Зарегистрировалось несколько стариков. Сторонники объявили о том, что берут власть в свои руки, провели состязания по бегу и водрузили на центральной площади свою эмблему: щит и два скрещенных меча. В этот же вечер со склада взрывчатых веществ исчезли все запасы продукции, а ночью прогремело несколько взрывов. Никто не пострадал. Сгорели три квартала на окраине.