обычной. Туго скрученная, полтора сантиметра в сечении – такую в хозмаге не купишь. Состояла она из двух одинаковых по длине, но разных по состоянию кусков, связанных между собой хитрым узлом. Один кусок был практически новым, второй посерел от времени или от того, что долго пролежал на открытом воздухе. Судмедэксперты обнаружили на запястьях девушки следы от связывания, но ссадины и вывих оказались посмертными. В отличие от четких признаков удушения – сама собой подъязычная кость не ломается. А чего стоило отсутствие второй босоножки, в поисках которой криминалисты перерыли весь участок леса и камыши у берега в придачу? Про измятое и порванное платье даже думать не стоило – было понятно, что его никто не снимал. Но больше всего лейтенанта беспокоила именно веревка.

Он размышлял: «Если бы я, тьфу-тьфу, собрался кого-то на ней тащить, точно понимал бы, что веревку стоит взять подлиннее, а не вязал бы узлы, рискуя тем, что они оборвутся в самый неподходящий момент». Он даже остановился, пытаясь поймать ускользнувшую мысль. Достал телефон, открыл фотографию того самого узла и неожиданно засомневался: «А может, и не порвался бы. Может быть, убийца знал, что делает!»

Ускорив шаги, он поспешил к дому и, не переодеваясь, устремился к компьютеру, задав в строке поиска: «узлы». «Яндекс» вывалил ему кучу ерунды о вязании, спицах, макраме и даже вологодских кружевах. «Сложные узлы», – не сдался Дима, и поисковик вознаградил его, предложив «узлы морские». Уже на пятой картинке оказалось похожее плетение. Оно носило загадочное название «фламандская петля».

«Морской, блин, узел! Час от часу не легче. Весь поселок – сплошные мореходы, ага». Проклятый узел запутал дело еще больше.

Если убийца доставил Нику в лес по реке, то следовало искать лодку. Лодок в поселке было целых три. Две бесхозные тихо догнивали под мостом. Третья, плоскодонка, принадлежала старику Митричу – запойному пьянице, пребывавшему всегда только в двух состояниях: или под хмельком – и тогда он был приставуч и разговорчив, или в дупель – тогда не выползал из однушки на первом этаже дома в Панельках. На своей плоскодонке Митрич удил какую попадется рыбешку и скармливал бродячим котам, которые постоянно вились у него под окнами и бесили соседей по подъезду. Вот и все «мореходы» Малинников. В способности Митрича вязать морские узлы Дима сомневался, как и в том, что семидесятипятилетний алкаш мог жестоко изнасиловать молодую и физически крепкую Нику Бойко.

Кликнув по ссылке на «Википедию», лейтенант с удивлением узнал, что как раз в морском деле фламандская петля практически не используется из-за того, что ее сложно развязать, но зато этот узел вовсю вяжут альпинисты, удлиняя страховки, и зовут по-простому – «восьмеркой».

«Еще хлеще! – покачал головой Дима. – Моряков было недостаточно, теперь нужно и к местным альпинистам присмотреться, прямо Агата Кристи сплошная». Но пометку в блокноте сделал и решил, что завтра первым делом расскажет о своей находке майору Шонкину.

* * *

Витюню Жлобина – здоровенного лба, уютно устроившегося на шее отца с матерью, – на допрос в участок привела мать. Разговаривать с участковым «по душам», в неформальной обстановке, они категорически отказались. Майор оформил повестку без возражений – он хорошо запомнил неудачную беседу с главой семейства Жлобиных, а у Витюни в отличие от отца алиби не имелось.

Раздосадованная тем, что не может присутствовать на допросе совершеннолетнего – тому шел двадцать первый год – сына, Жлобина под окнами громко грозила жалобами в прокуратуру. Ее сынок, оказавшийся без поддержки, хоть и развалился на стуле перед лейтенантом, вытянув на полкабинета длинные ноги, обтянутые узкими, неровно продранными на коленях и бедрах джинсами, чувствовал себя не слишком уверенно. Он шнырял светло-голубыми глазами по стенам и нервно облизывал пухлые, как у младенца, губы. Чахлая испанская бородка, рыжеватая, как обычно бывает у блондинов, чуть заметно подрагивала вместе с нижней челюстью.

Дима внимательно изучал его паспорт страницу за страницей.

– Хорошо, – добравшись до корочки, начал он. – Виктор Станиславович, я хочу услышать подробный рассказ о том, что вы делали третьего августа, начиная с шестнадцати часов.

– А я чо, помню? – мгновенно набычился Витюня.

– Страдаете провалами в памяти? – участливо поинтересовался лейтенант под одобрительным взглядом майора, пристроившегося на скамейке с толстой папкой в руках. – Тогда позвольте напомнить: вас видели в Старом поселке, на улице Ленина, приблизительно в половине шестого вечера. Вы передвигались на мотоцикле «хонда» синего цвета, государственный регистрационный номер… И позже, уже около семи тридцати – на мосту, когда вы возвращались в Панельки, простите, в район Заречной улицы.

– Кто это меня видел? – проявил угрюмый интерес Витюня.

– Свидетели. И они подписали свои показания.

Парень подобрал ноги и развернулся лицом к участковому:

– Не знаю ничо. Даже если и видел меня кто – хочу и еду. Права у меня есть!

– Конечно, – кивнул Дима. – Права вам уже вернули, я проверил. Напомните, кстати, за что вы их лишались?

– А чо? Там, где проверяли, разве не написано? – буркнул Витюня.

– Я тебе похамлю, придурок, – мягко ответил лейтенант, понизив голос. Его коробило от отвращения. – Быстро выложил, где был и что делал, пока я тебя в клетку не засунул как подозреваемого в убийстве несовершеннолетней, совершенном с особой жестокостью.

Майор кашлянул и громко зашуршал бумагами, но Дима не обратил на него внимания.

– Кто подозреваемый? – прозрел Витюня. – Да вы чо? Я эту Нику и пальцем не трогал! Мне хватило того раза…

Тем разом был эпизод полуторагодовалой давности, когда, хлебнув пивка, Виктор Жлобин оседлал мотоцикл и отправился в Березняки к дружкам. На Тележной улице он не справился с управлением и свалился. Мотоцикл пролетел несколько метров и задел идущую из школы Нику Бойко, которая упала и сломала запястье. Лидия Семеновна написала на Витюню заявление, и старшему Жлобину пришлось задействовать все свои связи, чтобы сынок ограничился только лишением прав на год.

– Да не видел я ее в тот день! – с плаксивой ноткой в голосе продолжил Жлобин. Теперь он выглядел по-настоящему испуганным, растеряв все свои понты. – Был у Любки, можете проверить, – признался он.

– У какой? Адрес?

– Ленина, восемь. Трегубова Любка.

– И что ты делал у этой Трегубовой?

Витюня хотел было ухмыльнуться, даже губы дрогнули, кривясь на сторону, но, покосившись в сторону молчаливого майора, передумал и простодушно выдал:

– Трахались, чо еще-то?

– Это мы проверим, – с угрозой в голосе сказал лейтенант. – Вот, подпишите показания, гражданин Жлобин.

Не утруждаясь чтением, Витюня поставил закорючку. Дима вздохнул. Папаша Жлобин, хоть и был оборотистым дельцом, а сынка своего прошляпил конкретно.

– Здесь тоже подпиши, – подтолкнул лейтенант второй лист к руке парня.

– Эт чо? –