Всю дорогу до нашего поселения у меня в голове крутилась одна и та же мысль. Интересно, а во мне все же есть что-то, за что меня можно было бы полюбить? И не абы кому, а чтобы это был кто-то вроде Шувалова? Мне всегда встречались одни только мелочные посредственности, из которых мой бывший – самый посредственный. Может быть, другие просто обходят меня стороной? Ведь встречаются же они с кем-то. Почему бы не со мной? И все-таки что у Шувалова на уме? Больше всего меня пугало, что, может быть, ничего. Вдруг завтра утром, вернее, в понедельник утром я приду на работу, полная своих дурацких фантазий, а там все останется по-прежнему?

«А что, собственно, поменялось? – спросила я у себя. – Только честно! Что, разве Шувалов дал какой-то повод?»

«В том-то и дело, что нет», – грустно согласилась я. И все-таки почему-то мне казалось, что что-нибудь обязательно будет.

Выходные тянулись очень медленно. В этот раз меня не радовала ни хорошая погода, ни встреча с моей дачной приятельницей Розочкой, которая тоже именно в эти выходные приехала проведать фазенду. Мы дружили с ней вот уже десять лет, так как практически в одно время остались без мужей: она – без официального, я – без гражданского. После этого у нас появилось столько общих тем… Тогда ее дочке было что-то около семи лет, а моей – чуть больше трех. Много лет мы вместе отбывали отпускную каторгу на нашей дикой, лишенной удобств природе и, похоже, сроднились. Срослись. Как только за бортом зеленеет первый листочек, а в ночном небе раздается праздничный салют в честь Дня Победы, я тоскую по Розочке, а она по мне. Как ни странно, зимой мы друг о друге не вспоминали совсем. Но лето – ни одного лета не было, чтобы мы не поели ее маринованных помидоров и не попили моей брусничной браги. В этот раз мы обе оказались в одном месте и в одно время. И, забавно, практически в одинаковом состоянии.

– Что-то ты грустна, мать!

– Что-то ты тоже не пляшешь от радости, – обменялись мы «приветствиями». – Что случилось?

– Случилось! – Мы обе кивнули. Оказалось, что время не стоит на месте, стремительно меняя все вокруг.

– Что у тебя? – наливая мне в стопку, спросила Розочка.

– Мужик попался – прямо не знаю, как отдаться.

– Тоже мне проблема, – фыркнула она. – Некоторые, между прочим, такие проблемы вмиг щелкают.

– Да, бывает, – согласилась я. – Он мой шеф. Так что… не все так просто. И потом, на фиг я ему сдалась? Вокруг полно молодых и красивых.

– Это точно. Молодых кругом полно, – с непонятной злобной язвительностью выдавила Розочка и махнула стопку. Если бы я не знала, что у нее вот уже двенадцать лет нет и в помине никакого мужа, я бы решила, что он ушел к молодой.

– А у тебя что? – запоздало встрепенулась я.

Розочка крякнула, закусила огурчиком и поведала мне свою трепетную новость:

– Дочь моя отчебучила.

– Чего?

– Да того самого. Практически ты можешь начанать вязать для меня белый пуховый платок. И носки с начесом.

– Ты с ума сошла? – возмутилась я. – Когда это я вязать умела? И на черта тебе сдался платок? Иль ты в религию подалась?

– Да не в этом… короче, сделала меня моя Ленка бабкой. В чем они там ходят? В трусах с начесом?

– Что? – ахнула я. – Ленка что, того?

– Это точно. Того. Сбрендила. Девке двадцати нет, а она с пузом.

– Скоро ждете? – аккуратно поинтересовалась я.

Розочка снова разлила живительной влаги и всунула мне в руку стопку.

– Выпьем. Через месяц будет. Готовый к употреблению. Представляешь, не пройдет и двух лет, как появится на этой земле кто-то, кто с полным правом будет звать меня «баба». Это кошмар.

– Кошмар, – согласилась я. – А ты кого хочешь, девочку или мальчика?

– Я-то? – выразительно посмотрела на меня Розочка. – Если честно, я – мужа.

– Понятно, – усмехнулась я.

Выяснилось, что ее Ленка оказалась в ситуации, до боли напоминавшей мою. Она залетела от случайного знакомого, у которого не было даже мобильного телефона.

– Представляешь, она даже не уверена, что он не женат. Слава богу, хоть она знает, как его зовут.

– И что он?

– А что он? Он – как все мужики. Уже в кустах сидит и вышивает на футболке надпись: я тут ни при чем. Господи, Надька, о чем мы говорим. Всем им нужно только одно. Секс!

– Видишь, не всем, – грустно ответствовала я. – Шувалову и секс не нужен.

– Знаешь, что я тебе скажу: это большое счастье. Если есть возможность смыться – беги. А то не успеешь оглянуться, а тебя уже бросили. Это в лучшем случае.

– Ты считаешь? Хотя да. С Кирой это было бы лучше, – согласилась я.

Конечно, лучше было бы обо всем забыть. И все-таки в понедельник утром я шла на работу с замирающим сердцем. Я, конечно, старательно делала вид, что ничего не происходит. И что я встала на час раньше совсем не для того, чтобы накраситься и выбрать одежду. Просто давно уже надо было начать вставать раньше, сколько можно все делать в спешке. Ничего не успеваю, на работе появляюсь заспанной…

– Мам! Ты что, решила отдать свои вещи в гуманитарную помощь? – Ника выползла из своей комнаты и наткнулась на меня, судорожно копошащуюся в груде тряпок.

– Где моя бежевая юбка? Где она? – как в бреду, бормотала я.

– У меня. Я в ней на плавание ходила. А что? – невинно ответила Ника, отводя взгляд в сторону.

– Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не смела без спросу брать мои вещи! – возмущенно пророкотала я. – Тащи сюда юбку!

– Там пятно.

– Та-ак! Это выше всяких границ. И в чем мне идти? – запаниковала я.

– Ну-ка, ну-ка! – вместо того чтобы убраться восвояси, Ника уселась в кресло и с интересом уставилась на меня.

Я остановилась.

– Чего пялишься?

– Давно у нас дома бесплатного шоу не показывали. Кабельного у нас нет, Интернет отключили за неуплату, так что ты – лучшее предложение дня. А что, в джинсах у вас на работе больше не ходят? Или в брюках? Вот же, лежат твои любимые, серые – очень удобные.

– Издеваешься? – Я швырнула эти брюки в дочь и в бессилии плюхнулась на кровать. – Они же страшные.

– Может, тебе нужна помощь твоей умной и проницательной дочери? Ты только скажи. Мне тоже этот твой Станислав Сергеевич понравился.

– Правда? – порадовалась я. Если он понравился Нике, он просто не может быть плохим человеком. Надо сказать к слову, что Кирилл ей не нравился никогда.

– Да, – деловито кивнула она и нырнула в гущу тряпья. – Так, мне кажется, подойдет черная юбка с отливом. Вот, примерь!