по национальной безопасности Скоукрофтом. Бейкер явно ждал главного разговора с Бушем, а Скоукрофта больше интересовало наше видение ситуации в Ираке. Может быть, лишь специальный помощник президента по вопросам кризиса в Персидском заливе К. Райс (когда пишу эти строки, она стала госсекретарем в администрации Буша-младшего), как мне показалось, понимала, что в наших предложениях есть по меньшей мере «полезное зерно».

Встречу со Скоукрофтом оживил неожиданный приход президента Буша, который, выбежав под проливным дождем из своего особняка, зашел, весь мокрый, только для того, как он сказал, чтобы пожать руку.

— Я жду с нетерпением встречи завтра утром, — услышали мы от Буша, покидавшего кабинет своего помощника.

19 октября, утром, мы приехали в Белый дом на прием к американскому президенту. Здесь уже были Бейкер, Скоукрофт, руководитель аппарата Белого дома Сунуну. Направление в Вашингтон личного представителя Горбачева для информирования о нашей миссии на Ближнем Востоке было подчеркнуто высоко оценено американским президентом. Он несколько раз возвращался к этой теме.

Живо интересуясь впечатлениями от разговора с Саддамом, Буш расспрашивал о его психологических особенностях, истории отношений с ним, задавал уточняющие вопросы, делал записи в блокноте. Было видно, что отдельные наши наблюдения не совпадали с точкой зрения президента. Но в общем создавалось впечатление, что Дж. Буш все еще не принял окончательного решения, нанести ли удар по Ираку. Он не только не исключал, но фактически высказался за нашу вторую встречу с С. Хусейном, сделав упор на ограниченности ее цели — «проинформировать Хусейна о бескомпромиссной позиции США». Но при этом все-таки добавил:

— Если появится позитивный сигнал со стороны Хусейна, то он будет нами услышан.

Двухчасовой разговор закончился словами Буша:

— Вы рассказали много интересного. В целом ряде высказанных идей есть для меня новое. Но мне необходимо посоветоваться с помощниками. Собираетесь ли вы задержаться в Вашингтоне?

Я сказал, что готов, если есть в этом необходимость.

— Через два-три часа дам вам ответ, — пообещал Буш, тепло попрощавшись с нами.

Ответ пришел раньше. Как представляется, многие из окружения Буша после нашего ухода стали куда более активными, чем во время беседы. Так или иначе, но двух-трех часов не потребовалось. Через сорок пять минут на ланче, который устраивал Дж. Сунуну, мне было сказано: «Президент просил передать, что вы можете сами планировать время отъезда». Я понял, что продолжения разговора не будет.

После того как отправили в Москву подробную информацию о встречах с официальными американскими лицами, наш посол Бессмертных, постоянный представитель в ООН Воронцов, прибывший из Нью-Йорка, и я обменялись впечатлениями и пришли к одному выводу: усилия СССР в рамках самостоятельно предпринимаемой миссии абсолютно не противоречат советско-американскому взаимодействию для достижения главной принципиальной цели — ухода Ирака из Кувейта.

С большим удовлетворением хочу отметить, что эта идея прозвучала и на пресс-конференции в Белом доме. Уже после окончания «острой фазы» кувейтского кризиса, 2 марта 1991 года, президент Дж. Буш заявил, что «никогда не был в претензии» к Горбачеву в связи с его попытками найти мирное решение кувейтского кризиса.

— Я хочу поддержать Советский Союз в стремлении продолжать его многосторонние дипломатические усилия, которые уже внесли значительный вклад в решение ближневосточных проблем, — заявил Буш.

До отлета в Москву оставалось буквально несколько часов, когда маршрут пришлось изменить. От Горбачева поступило указание лететь сначала в Лондон, чтобы встретиться с премьер-министром Тэтчер, которая обратилась с соответствующей просьбой.

Наш посол в Лондоне Л. М. Замятин подчеркнул, что премьер-министр редко принимает посетителей в своей загородной резиденции Чекерс. Мне все-таки кажется, что я был удостоен этой чести по простой причине: была суббота, а уик-энд Тэтчер предпочитала проводить за городом. После часа автомобильной езды у тяжелых ворот старинного английского замка на безукоризненно ровной дорожке, усыпанной гравием, нас встретила Маргарет Тэтчер.

Премьер приняла нас в неофициальной обстановке. Мы сидели у камина в старинных креслах. Я познакомился с премьер-министром в сентябре 1989 года в Лондоне во время сессии Межпарламентского союза. А через считаные дни мне довелось встречать и провожать ее в московском аэропорту, когда она летела в Токио и обратно. Тэтчер вспомнила мою шутку о ее «легкой руке»: во время ее визита в Японию я был избран кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС.

Наша новая встреча, казалось, предвещала мирную беседу. Ничто не настораживало. Премьер-министр внимательно выслушала всю изложенную ей информацию, не перебивая. Но зато потом добрый час не давала прервать свой монолог, в котором в самом неприкрытом виде выразилась линия, набиравшая все большую и большую силу: не ограничиваться выводом иракских войск из Кувейта, а нанести сокрушительный удар по Ираку, «сломать хребет» Саддаму Хусейну, ликвидировать весь военный, а возможно, и промышленный потенциал этой страны.

— Нельзя мешать решению этой задачи, — сказала Тэтчер. — У Саддама Хусейна не должно быть ни тени сомнения в том, что мировое сообщество не отступит и добьется своих целей. Никто не должен даже пытаться вывести его режим из-под удара.

— Значит, вы не видите ни одного варианта, кроме военного? — с трудом вклинился я.

— Нет, — ответила Тэтчер.

— Когда же начнутся военные действия?

— Этого я сказать не могу, так как они должны начаться неожиданно для Ирака.

Разговор с Тэтчер уже вышел за двухчасовые рамки. Почувствовав, что он приобретает все более острый характер, я сказал:

— Может быть, на этом закончим, госпожа премьер-министр? Мне было полезно побеседовать с вами. Я прояснил для себя вашу позицию. Надеюсь, что какую-то пользу разговор принес и вам.

И вдруг в одно мгновение «железная леди» вновь стала доброжелательной, любезной хозяйкой:

— Давайте переменим обстановку, пройдем в библиотеку, немного отвлечемся от дел.

Тэтчер, как мне показалось, осталась довольна тем, что я, последовав ее примеру, предпочел всем другим напиткам виски.

Провожала нас она опять до ворот старинного замка Чекерс. Но такая любезность с ее стороны не изменила моего мнения: беседа с Тэтчер была запланирована, чтобы вылить на нас ушат холодной воды.

Главный вывод от поездок за океан и в Европу сводился к следующему: барометр ситуации явно указывает на военное решение. Президент Буш, возможно, еще выжидал. Однако на него, судя по всему, оказывалось все усиливающееся давление. Вместе с тем руководители стран, которые довелось посетить, высказали заинтересованность в продолжении наших контактов с ними по поводу развития обстановки в зоне Персидского залива.

Выслушав мой доклад, Горбачев дал указание продолжить миссию и с этой целью вылететь в Каир, Дамаск, Эр-Рияд и Багдад. В столицах Египта, Сирии и Саудовской Аравии мне предстояло еще раз обговорить те или иные возможности активизации «арабского фактора», чтобы заставить Ирак вывести войска без применения военной силы и без его «вознаграждения». А во время второй встречи с Саддамом обрисовать ему полную картину ситуации, с которой придется столкнуться в случае отказа следовать требованиям мирового сообщества. Особый смысл миссии