– Да я тоже не скучаю, – ответил он. – Я слежу за следствием по убийству этого твоего Пороховщикова. У него в квартире нашли горы «порнухи», большая часть которой была высокого качества, на хороших кассетах с красочными обложками. К тому же у оператора этого выудили из загашников три тысячи долларов. Хранил на черный день. Самое интересное, что Ваня Пороховщиков номинально нигде не работал. Да и соседи утверждают, что его всегда можно было застать дома. У него собака была, так он отдал ее своей соседке по лестничной клетке, чтобы только с ней не гулять.

– С кем, с соседкой?

– С собакой, – досадливо поправил Родион Потапыч. – А Розенталь твой дал мне тут сто наводок на различные порностудии, теперь надо их отрабатывать. Тебя вот жду.

– Знаете что, босс, – заявила я, – как говорится, я долго размышляла во время бессонных ночей и пришла к выводу: надо расширять штат. Нужен детектив-мужчина. Помимо вас, конечно.

– Зачем – расширять штат?

– Хотя бы затем, чтобы отрабатывать вот такие сомнительные наколочки по порностудиям, – отпарировала я.

– Ладно, подумаем, – без особого энтузиазма произнес Родион Потапыч. – А у тебя что?

– А у меня как в мексиканском сериале. Это не мои слова, это так изволила выражаться мама Наташи. А в целом – расскажу по приезде. Я заказала билет на утренний рейс. Часам к одиннадцати, нет, к полудню, буду в офисе.

– Только ты побыстрее, – напутствовал меня босс. – А то твой Розенталь меня доконал. Он хочет у нас работать. Хотя бы внештатником. Оказывается, его уволили из магазина, в котором он работал в последнее время. Он же говорил, что отпуск взял месячный. Так вот, он взял этот отпуск еще в мае, а потом – по скудоумию, что ли, нет, скорее по беспамятству – позабыл, что ему нужно выходить на работу в конце июня, а не в середине сентября, как сейчас. Так что поскорее, Маша… поскорее.

Я улыбнулась: босс редко называл меня Маша, а не холодно-профессионально – Мария. И делал он это только тогда, когда действительно припечет. По всей видимости, Михаил Валентиныч Розенталь в самом деле достал моего многострадального босса.

Одни проблемы от этих Миш…

* * *

Я вернулась к столику и увидела, что уже изрядно охмелевший Костя поедает какое-то рисовое блюдо: поддевает кушанье вилкой и при этом пялится на девицу у стойки, рис падает обратно в тарелку, и Костя начинает грызть голую вилку.

– Ты уже весь графинчик выпил, – укоризненно сказала я. – В общем, так, дорогой: сейчас мне нужно в гостиницу, а завтра я улетаю в Москву. Дела.

– Телефон-то оставишь? – спросил он.

– Если будешь хорошо себя вести.

Первым, кого я встретила, войдя в свой офис, был, разумеется, Миша Розенталь. Судя по всему, назойливый сын турецкоподданного и внук раввина сумел достать Родиона до такой степени, что тот разрешил Мише жить в нашей башне, лишь бы только не вступать в бесконечные и, главное, совершенно бесполезные коллизии с ним.

Розенталь восседал за моим собственным столом и, важно нацепив на длинный нос очки (которые, кстати, принадлежали боссу), со значительным видом просматривал какие-то документы. При ближайшем рассмотрении документы эти оказались толстенным каталогом секс-продукции, которую только можно приобрести в столице.

– Что это ты делаешь на моем месте?

Он поднял на меня глаза и, посмотрев поверх очков, отпил из стоявшего рядом с ним бокала и только после этого соблаговолил осчастливить меня ответом:

– Не видишь – я здесь работаю.

– Нет, это я здесь работаю, – приближаясь к столу, сказала я и, чуть наклонившись, оперлась обеими руками о стол. Розенталь не замедлил уставиться в вырез моей блузки. – А где работаешь ты, я пока не знаю. Ладно. Босс говорил, что ты дал несколько наколочек по порностудиям. Что ждут только меня, чтобы развить бурную розыскную деятельность. Я очень хорошо себе это представляю: я являюсь в эту замечательно профилированную студию и…

– Все понятно! – нагло перебил Миша. – Между прочим, спешу тебе доложить: босс тебя ждет.

…Каков нахал!

– Мы тут уже кое-что прикинули, – сказал Родион после того, как я рассказала ему о результатах своей поездки и показала фотографии и даже тетрадку Наташи. – Розенталь созвонился с каким-то своим знакомым по кличке Толстый и думает, что тот может знать о «джеевской» конторе чуть поподробнее. Он когда-то был дистрибьютором «J», приносил кассеты в Мишин магазин для реализации особо приватным клиентам.

– У меня такое ощущение, что вы чересчур серьезно прислушались к моим пожеланиям и расширили штат. Причем за счет первого попавшегося проходимца.

– Это гнусная инсинуация, – раздался от дверей голос Розенталя, и сам его обладатель залихватской походочкой вплыл к кабинет босса. В кабинет, в который даже я никогда не входила без стука или же без предварительного вызова по селекторной связи. – Человек с университетским образованием и богатым жизненным опытом не может быть первым попавшимся проходимцем. Тем более что не далее как вчера я обнаружил у себя острый аналитический ум и решил перепрофилироваться: из продавцов стать частным сыщиком.

– Частный сыщик Розенталь – это звучит гордо, – проговорила я. – Хотя, надо отметить, Михаил Валентиныч, что с вашими вредными привычками перепрофилироваться вам будет довольно затруднительно.

– Острите? – печально вздохнул Миша Розенталь. – А что бы вы без меня делали? Да вы с этой кассетой «J PM exclusive» носились бы по Москве до тех пор, пока вас не забрала бы полиция нравов или не грохнули сами «джеевские». А я вышел на Толстого.

– Кто такой Толстый?

– А ты не помнишь того жирного мужика, который валялся у меня в квартире? Который еще раздавил мой последний портвейн…

– Борьку Толстого? – улыбнулась я. – Помню. И вот этого деятеля искусств ты собираешься привлечь?

– Он, между прочим, не только Борька Толстый, но еще и кандидат искусствоведческих наук. Кандидатскую по Рембрандту писал. Так что не очень… – обиделся Розенталь.

– Ну-ну, не пыли, Михаил Валентиныч. Во сколько у тебя с ним встреча?

– А вот уже пора. Бери кассету и дуем.

* * *

Боря Толстый трезвый оказался кардинально отличен от того пьяного животного с косматым брюхом и всклокоченной башкой, которого я видела в доме Розенталя. Это был респектабельный молодой человек, который хотя и работал барменом в дешевой кафешке, но тем не менее держался с достоинством и был одет по форме: белоснежная рубашка, цветная жилетка и отглаженные брюки. Кроме того, он был причесан и выбрит, чего в первую нашу встречу за ним не наблюдалось.

…Надо сказать, бармен – самое подходящее место работы для кандидата искусствоведческих наук и специалиста по Рембрандту.

В это время бар был пустынен. Все-таки час дня, основной наплыв клиентуры бывает ближе к вечеру.