– И первый приз нашего вечера – квадроцикл!

Саша смотрел на сцену, не отрываясь. «Будет обидно, – подумал он, – если достанется квадроцикл или снегоход. Мотоцикл – еще куда ни шло. Тома ездить не даст, так хоть продать за хорошие деньги. Вон он какой навороченный…»

Грудь заболела снова. Саша понадеялся на скорое избавление от приступа, как это часто случалось в последние дни, но на этот раз боль не спешила отступать. Сосредоточившись на том, чтобы не выпустить ее наружу нечаянным стоном, Саша пропустил момент, когда ведущий объявил счастливого обладателя квадроцикла. Сердце ухнуло вниз: а вдруг это его сейчас назвали, и тогда плакали шансы на автомобиль? Но толпа уже раздавалась в стороны, выпуская из себя пожилого мужчину с солидным брюшком.

– Вот он, наш первый победитель, поприветствуйте его!

Люди нехотя зааплодировали, а Саша аккуратно, стараясь не привлекать внимания жены, прижал руку к груди. Раньше это неплохо помогало: словно тепло ладони успокаивало «шебуршунчика», и тот засыпал.

На сцене тем временем вручили победителю документы на приз, проводили обратно в толпу, и розыгрыш продолжился.

Кто стал обладателем снегохода, а затем и мотоцикла, Саша так до конца и не понял: не до того было. Боль забирала себе его внимание почти что без остатка. Кажется, выходили вперед какие-то люди, кто-то визжал справа, высоко и оглушительно громко. Одно было ясно – тут победитель не он, иначе бы его уже отправили на сцену.

Резь усиливалась, несмотря на все его старания. Саша стиснул зубы, свободную руку сжал в кулак. Последнюю пару недель он специально не стриг ногти на указательном и мизинце: впившись в мягкую плоть ладони, они помогли отвлечься от «шебуршунчика».

– А теперь – автомобиль! Вы только посмотрите на него! Огромный табун лошадиных сил, подвеска родом из «Формулы-1», и тормоза оттуда же. Внутри – все, что душа водителя пожелает. И конечно, уникальная раскраска. Даже не думайте остаться незамеченным на дороге! Ну что, так и просится в путь, верно? Кто же сядет и поедет?

Боль исчезла в один миг. Саша вдохнул полной грудью, постарался ободряюще улыбнуться Томе: я здесь, я живой и здоровый. Она дернула уголками губ в ответ: знаю я тебя, герой.

– Итак, я запускаю наш барабан… – ведущий крутанул огромное колесо, доверху заполненное клочками бумаги.

Саша набрал в грудь воздух и замер. Сейчас. Все решится сейчас. Станет ясно, зря ли он все эти месяцы верил рекламе «совершенных технологий и выверенных доз добавок».

– Вот барабан останавливается… останавливается… остановился. Нет!.. – ведущий патетически заломил руки. – Нет, я не могу… такая ответственность. Пусть кто-нибудь другой. Вот вы! – Он указал на расфуфыренную блондинку возле сцены. – Идите сюда. Прошу вас, узнайте имя владельца выигрышного кода.

Блондинка, улыбаясь, процокала каблучками по сцене, помахала всем рукой, а затем засунула ее в барабан. Саша подался вперед. Чувства обострились, картинка сцены перед глазами стала четкой и яркой до боли в глазах.

«Фулл ЭйчДи», – мелькнула мысль, и он хмыкнул.

Вытащив бумажку, блондинка развернула ее, прищурилась…

– Александр Ого…

– Ого? – засмеялся ведущий.

– Огородников. Александр Огородников.

Саша медленно повернулся к жене. Счастье жаркой волной поднималось от ног к голове, прокатываясь по всему телу. В витрине напротив он увидел свое отражение: растерянно-счастливый, еще не осознавший до конца свою победу, человек. Почему-то очень бледный, с запавшими глазами.

– Я – везун…

Саша упал на пол, схватился за грудь. Тысячи лезвий вонзились в него разом, заскользили от горла к животу. Толпа ахнула, кто-то завизжал, увидев, как голубая рубашка победителя спереди едва ли не мгновенно стала красной.

Новый приступ боли заставил Сашу заорать, но крик почти сразу же смолк. Изо рта густой волной хлынула кровь. Руки, затрепетав на мгновение, замерли.

Тома упала на колени возле мужа, протянула руки к его лицу.

Сашина рубашка зашевелилась, и Тома замерла. Ткань вспухла горбом, натянулась, на ней обозначились какие-то тонкие линии. Женщина рывком убрала руки и по-крабьи отползла назад на несколько метров.

Еще миг, и тонкий хлопок рубашки прорезали черные нити. Мокрая насквозь от крови рубашка медленно расползлась на узенькие полоски.

На развороченной груди Саши стояло (лежало?) что-то непонятное. Два мешка, густо заросших длинным черным волосом. Они медленно поворачивались в разные стороны, словно принюхиваясь, обвыкаясь в новом для себя мире. Затем существа сползли с тела и неожиданно шустро засеменили на ножках-волосах в сторону сцены, за которой в стене виднелась дверь в служебное помещение.

Lasciate ogni speranza, voi ch’entrate. (Оставь надежду, всяк сюда входящий.)

Данте Алигьери

Высшая справедливость природы в том, что будущее у всех одно. Хотя и идет к нему каждый своим путем.

Порой кажется, что, если существует возможность сглупить – я ею непременно воспользуюсь. Как иначе объяснить согласие поехать на пикник, зная наперед: поездка будет сплошной нервотрепкой? А ведь можно было даже не отказываться от вылазки на природу, а всего лишь настоять на том, чтобы ехать одной – без Феди. Почему не сказала просто: «Отвали, приятель!» Или культурнее как-нибудь предложила: «Федор, давайте останемся просто друзьями»? Так нет же, откладывала решительное «нет» до тех пор, пока за меня все не решили.

Есть основание у новой отцовой «половинки» заявлять:

– Тряпка.

А вот права такого – нет.

Нужно вырабатывать силу воли. Ой как нужно! Вот вернусь с «отдыха» и в понедельник с самого утра начну. Зарядка по утрам, самоучитель английского языка на сон грядущий…

Бип!

Вздрагиваю от неожиданного звука, бесцеремонно вырвавшего сознание из грез о будущих великих свершениях.

Би-бип!

Под окнами сигналят. Громко, настойчиво.

Судя по времени, это за мной.

– Иду уже, иду, – бурчу я, решительно бросая в рюкзак сиреневый в белую полоску купальник. Небесно-голубое бикини отправляется в бельевой шкаф до более подходящего случая. В нем я выгляжу весьма сексуально, что в эти выходные лишнее. Нечего будить в Феде напрасные желания. Особенно принимая во внимание, что нужно будет намекнуть ему о разрыве отношений. Попарили один другому мозги – и будет. Хотелось бы, конечно, чтобы он сам как-нибудь сообразил и тем самым избавил меня от неприятного разговора, но боюсь – не судьба. Неловкие ситуации – мой конек.

Привстав на цыпочки, бросаю быстрый взгляд на отражение во внутреннем зеркале шкафа.