Следующие три недели, пока Джулия лежала, Луиза продолжала получать письма от жениха, но вслух своим близким больше уже не читала. Что-то напевая себе под нос, она писала длинные ответы и, казалось, была очень рада, когда получала от него очередное послание.

Однажды, когда сестра распечатала письмо в ее присутствии, Джулия мельком увидела на листе почтовой бумаги что-то похожее на список.

– Отлично, – пробормотала Луиза, пробежав текст глазами.

– Что именно? – не удержалась от вопроса Джулия.

Поняв, что ее поймали с поличным, та покраснела:

– Я кое о чем спросила Джеймса, э-э… это касается поместья Николса.

Джулия мгновенно потеряла всякий интерес к письму. Ей не хотелось ничего слышать ни о поместье, ни о свадьбе, ни о будущей совместной жизни Луизы и Джеймса. Ей была невыносима сама мысль, что сестра скоро уедет, оставит ее, хоть она и понимала, что это неизбежно.

Но больше всего – хотя Джулия боялась в этом себе признаться, – ее угнетало то, что Джеймс женится. Она предпочла бы, чтобы все оставалось по-прежнему, ее раздражали разговоры о скорой свадьбе.

Прошло шесть недель и два дня, прежде чем Джулия смогла встать с постели и попробовать ходить, и ее очень огорчало, что за все это время не видела Джеймса.

Даже ее любимая осень сейчас навевала грусть. Джулия скучала, ей хотелось увидеть его лицо, улыбку, услышать голос. Она вспоминала, как он хмурился, возмущенный какими-либо ее словами, или смеялся, когда говорила что-нибудь смешное.

Зима рано пришла в их края, наступили холода, и конца им, казалось, не будет. У Джулии немного поднялось настроение, когда доктор разрешил ей чаще вставать с постели и прохаживаться по комнате. Приближалось Рождество, но даже это не радовало, как раньше, когда она с нетерпением ждала праздника.

Она старалась изо всех сил поддерживать всеобщее веселье, помогала малышам готовить сюрпризы, а повару печь сладкие пироги и пряники на праздничный стол. Джулия нарезала множество разноцветных полосок бумаги, а младшие братья и сестры склеили из них длинные цепи, которыми затем обмотали кресло отца, так что оно стало похоже на пестрый кокон. Это всех позабавило. Дом украсили ветками вечнозеленых растений, а повседневные сальные свечи заменили ароматными восковыми. Пряные запахи Рождества наполнили дом.

И только Джулия за улыбкой прятала грусть. Ей было холодно и тоскливо в родном доме. Она скучала по сестре, которая теперь почти все время проводила в библиотеке, где строчила длинные письма Джеймсу, и ей было не до нее.

В конце концов Джулия, стремясь к уединению, стала избегать шумных игр детворы, надеясь избавиться от тоски. Однако тоска настигала ее даже в самых укромных уголках усадьбы – на пыльных чердаках и в заброшенных подвалах. Леди Ирвинг как-то раздраженно заметила, что племянница превратилась в призрак, блуждающий по дому.

Но в середине декабря пришло письмо, которое все изменило. В послании Джеймса вновь содержался какой-то длинный список, но на сей раз, дочитав письмо, Луиза нахмурилась с недовольным видом и бесцветным голосом произнесла:

– Нет.

Леди Оливер и Джулия, которые в этот момент находились в комнате и помогали Элизе, Эмилии, Энн и Тому сложить пазл – карту Европы, подняли на нее глаза.

– Что-то случилось, Луиза? – с беспокойством спросила леди Оливер, отвлекаясь от сына, который норовил засунуть яркий кусок картона в рот. – Том, выплюнь Францию изо рта, она невкусная! Эмилия, покажи брату, куда нужно поместить этот фрагмент.

Девочка, вздохнув, отобрала у Тома кусок картона и поместила его в нужное место уже вырисовывавшейся на полу карты. Джулия похвалила ее, а затем снова вопросительно взглянула на сестру. Луиза некоторое время молчала, поджав губы: выражение ее лица было непроницаемым, – наконец вымолвила:

– Я получила приглашение, но не желаю его принимать.

– Приглашение? Куда? От кого? – принялась выяснять Джулия, но тут же осознала свою бестактность и прикусила язык.

– Семья Джеймса хочет, чтобы я провела Рождество с ними в Лондоне, – почему-то решила удовлетворить ее любопытство Луиза.

– Замечательно! – воскликнула леди Оливер, подбросив в воздух фрагмент с изображением Португалии.

Джулия, явно огорченная, тяжело вздохнула, чем заслужила благодарный взгляд сестры.

– Вижу, ты меня понимаешь, дорогая: мне не хочется уезжать из дому. Я ни разу в жизни не проводила Рождество вдали от вас, и, честно говоря, семья Джеймса внушает мне страх. Я плохо знаю его родственников, и мне кажется, что они не питают ко мне особой симпатии.

– Ерунда, – рассеянно промолвила леди Оливер, заглядывая под комод. – Куда подевалась Португалия? Эй, ты где?

– Если его родственники хотят тебя видеть, – попыталась приободрить сестру Джулия, – значит, готовы принять в свою семью.

– Возможно, – со вздохом отозвалась Луиза, – но я уже решила, что не поеду в Лондон, по крайней мере до февраля.

– Но ведь ты наверное, соскучилась по Джеймсу и хочешь снова увидеть его? – не унималась Джулия.

– Да, конечно.

Джулию удивило равнодушие в голосе сестры. О чем, интересно, она думает? Неужели ей не хочется поскорее встретиться с женихом? Если его родственники хоть немного похожи на него самого, значит, это вполне доброжелательные люди. Почему Луиза избегает общения с ними?

– А что, если мы поедем в Лондон вместе? – услышала Джулия голос сестры. Леди Оливер в это время была занята поисками исчезнувшей Португалии, а младшие дети ей помогали, чтобы поскорее сложить все фрагменты пазла. – Ты и я, а тетушка могла бы нас сопровождать. Я уверена, что тебе будут рады в доме Мэтисонов. Ну что, согласна?

– Еще бы! – захлопала в ладоши Джулия.

Луиза сразу же повеселела, однако леди Оливер такие планы были не по душе, и она заявила, что не желает праздновать Рождество без них обеих. Кто повесит омелу? Кто будет дирижировать, когда дети станут петь рождественские гимны? На Луизу эти доводы не произвели никакого впечатления, она продолжала стоять на своем, а в противном случае ехать в Лондон отказывалась, так что леди Оливер в конце концов пришлось уступить.

Оставалось только уговорить тетушку Эстеллу. Поначалу графиня приняла идею Луизы в штыки, назвала сумасбродной, но, поняв, что Луиза в столицу без сестры не поедет, признала свое поражение и смирилась с неизбежным.

– Отлично сыграно, детка! – оценила она хитрый маневр племянницы. – Ты многому научилась, вращаясь в светском обществе. – Графиня тяжело вздохнула. – Терпеть не могу слякотные лондонские зимы! Кроме того, торчать зимой в столице теперь немодно.

– Виконтесса Мэтисон вообще не покидает Лондон, – заметила Луиза.

– Да, сначала она вынуждена была сидеть дома из-за подагры мужа, а сейчас – из-за собственной лени, – заявила леди Ирвинг. – Я никогда не допустила бы, чтобы меня сочли ленивой, не способной отправиться в путешествие!