Алексей вернулся к столу, поднял с пола кейс, который подполковник видеть не мог, достал деньги и сложил в чемоданчик. Записку он порвал, сунул в карман пиджака и нащупал там пуговицу, которую успел оторвать, чтобы она не потерялась.

Он решил увидеть место преступления собственными глазами, а потом поставить себя на место Блохина.

— Ох, Тая, Тая! Жестокую задумала месть. Жизни не пожалела ради своей победы.

* * *

Хозяин гаража мучился похмельем после бурно отмеченного дня рождения дочери и плохо понимал, чего от него хочет начальник криминальной милиции.

— Меня интересует, в котором часу вы отправили Угрюмова за шофером, у которого вчера самосвал встал?

— Ах, вот вы о чем. В восемь сорок пять вечера. В гараже никого не осталось. Пятница. Звонит этот гад и говорит, что вляпался. Ну кто-то должен его на дороге подобрать! Я к Алешке, он дома. Выручай, говорю. Леха никогда не отказывает, берет и делает без лишних слов. Надежный мужик.

Они сидели на ступеньках верандочки, Баженов лечился пивом, хрюкая после каждого глотка.

— Почему так точно время запомнили?

— Потому что в девять меня жена ждала у памятника Ленину, а я не опоздал. Ехать пятнадцать минут. Значит, выехал я из гаража без пятнадцати, чего тут сложного. Дочери вчера ровно двадцать стукнуло.

— Угрюмов уехал вслед за вами?

— Он вместе со мной спустился вниз. Вместе и поехали.

— Сколько туда ехать?

— Минут двадцать.

— Значит, в девять ноль пять он подобрал шофера и отвез его на Киевскую.

— Наверное. Плюс еще двадцать.

— Итого девять сорок. Сколько от Киевской ехать до Чертова копыта?

— Полчаса.

Подполковник щелкнул языком.

— Нет. Не выходит. Бац, бац, бац! Как по нотам. Не получается. — И неожиданно спел: «И за борт ее бросает в набежавшую волну…»

Баженов посмотрел на него, как на психа.

Вдруг подполковник перешел на заговорщицкий шепот.

— Алексей возит с собой бейсбольную биту?

— Ну ты чудак, подполковник. У Алешки кулаки помощнее биты будут. Врежет, не очухаешься. Его зазноба — та да. Девка видная да еще на машине. Ей надо отмахиваться от всякой курортной шушеры.

— Зазноба, говоришь? Миллионерша, что ли?

Баженов махнул рукой.

— О чем ты? Забудь о ней. Лешка уже три месяца живет с молодой телкой.

— Не знаю такой.

— А почему ты должен знать-то? Хорошая деваха. Наташкой зовут. Медсестра. Четвертый месяц у Лешки живет над гаражом. Таисия к нему несколько раз приезжала, так он ее не пустил. Бросил миллионершу. Но Наталья того стоит. А деньги Лешку не интересуют, живет, как хочет.

— Какая машина у Натальи?

— Красненькая, новенькая «Пежо-308», отличная тачка. Хорошо она в ней смотрится.

— Где она ставит свою машину?

— Внизу. В нашем гараже. Мне места не жалко.

— Вот что, Петр Валентинович, одевайся и поехали в гараж. Покажешь мне ее машину.

Они легко переходили с «вы» на «ты» и обратно. Тон подполковника стал серьезным, и Баженов не решился возражать.

Через тридцать минут прибыли на место. Хозяин гаража открыл ворота. Зашли, включили свет, углубились в дальний конец.

— Вот ее красавица, — торжественно объявил Баженов.

Подполковник обошел машину и остановился у водительской дверцы.

— Была красавицей.

Завгар присел на корточки.

— Мать честная! Ну, водила! Это же слепым надо быть, чтобы так бортами обтираться. Хорошо чиркнула. Кого, вопрос.

— Дерево не в том месте выросло. Лет сто простояло, никому не мешало.

— Это Лешка еще не видел. Ух, взъерошится.

— А если видел?

— Нет. У него чесотка. Руки чешутся. Он бы дверь уже снял, разобрал и зашпаклевал. Вот только где такую краску взять?

— Где лежит бита?

— Сбоку у сиденья. Под рукой, одним словом.

Подполковник достал сотовый телефон со встроенным фотоаппаратом и сделал несколько снимков, а также сфотографировал протекторы колес. Затем нашел в гараже тяжелый монтировочный ключ и выбил стекло на водительской дверце. Просунув руку, открыл ее изнутри. Биты на месте не было.

Баженов следил за его действиями с открытым ртом.

— Как выглядела бита?

— Здоровая, с метр будет. Полированная. С белыми и красными обручами. Яркая.

Блохин глянул на заднее сиденье и обнаружил туфли на шпильках.

— Это ее?

— Она всегда на каблуках ходит. Никогда не видел ее в джинсах и кроссовках. Лешка не признает баб в штанах и с короткой стрижкой. Сейчас мужика от девки не отличить, а он в женщине ценит женщину. Юбочка, каблучки, волосы до лопаток.

— Ясно. Дома она?

— Сам глянь. Я тебе не поводырь. — Баженов указал на винтовую лестницу. — Лешкиной машины нет, может, уехали.

Девушка стояла у окна и курила. Она не слышала, как вошел подполковник и вздрогнула, увидев его рядом.

— Нервишки сдают?

— Что вам надо?

— Пришел поболтать за жизнь.

— Леши нет дома.

— Знаю. Я его уже видел. Меня интересуете вы, Наташа.

Девушка заметно нервничала и скрыть своего волнения не могла. Самое время прижать ее к стенке. Блохин представлял себе девушку другой. Если она убийца, то он ни черта не разбирается в людях, но косыночка, обвязанная вокруг шеи, его насторожила.

— Вас запомнил велосипедист, которого вы едва не сбили вчера в десять вечера у Чертова копыта. К счастью, он не пострадал. Что касается Таисии Покровской, то она, как говорится, восстановлению не подлежит.

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

Рука с сигаретой подрагивала. Сигарета была заправлена в мундштук из янтаря, пепел упал на пол.

— Так хотите построить свою защиту? Плохой способ.

— О какой защите вы говорите? Кто вы такой?

— Очень опытный мент, на счету которого десятки раскрытых убийств. Если вы мне докажете свою невиновность, буду только рад, но боюсь, что у вас нет шансов.

— Я ничего не обязана вам доказывать. Мне кажется, доказательства нужны вам, а не мне.

— У меня их хватает. Ладно. Где вы находились вчера в десять часов вечера?

— Здесь. В девять закончила работу и приехала домой. Очень устала и тут же легла спать.

— Кто это может подтвердить?