Теперь я — их глашатай, их рупор. Зову на войну, пою песни на ихнем языке, воруя мелодии и идеи текстов. Подбираю аккорды, перевожу текст, репетирую, выступаю. И, знаете, в моей жизни не было более благодарной публики. Как бы не зазвездиться…

Мои выступления везде и всегда вызывают фурор. Я и подумать не мог, что накопленная человечеством музыка может вызывать такие эмоции. Первое удивление у них быстро сменяется изумлением. А потом… Потом в их глазах я вижу восторг, восхищение, ликование. Гордость, сменяющуюся болью, горечью, смертельной обидой. И порой сам с трудом сдерживаюсь, чтобы не разреветься прямо на сцене. Они — как слепые котята, как птенцы, которые впервые видят и осознают реальный мир. И они встают, сжимают кулаки. Готовятся.

Вот такие затянувшиеся гастроли без пятизвёздочных гостиниц, гонораров и толп фанатов. Но мне это не нужно. Я жажду только одного — справедливости. Хотя, кого обманываю? Я до одури, до дрожи в коленях хоть на мгновение хочу увидеть её. Девушку, человека, орудие власти, жестокую убийцу. Иначе зачем перевожу на язык великанов слезливую попсу?»

— Ну, привет! Фу, ну и вонь от тебя.

Краснов вздрогнул, поднял голову и смертельно побледнел.

— Да не смущайся. Я привыкла.

Она висела в воздухе совсем рядом в своём матово-чёрном обтягивающем костюме. Левая ножка слегка согнута, одно колено касается другого. Правая рука с браслетом упирается в бок, левая расслаблена, демонстрирует узкое запястье. Голова наклонена, пряди волос закрывают плечо. Никакого макияжа: теней, помады.

Она улыбнулась, обнажив белоснежные зубы:

— Тебя нелегко найти. Кстати, что это?

Подошвы сапог, ещё мгновение назад тускло светившиеся, вдруг ярко загорелись, загудели. Она метнулась к нему, выхватила тетрадь, тут же отпрянула. Олег окаменел.

— Ты не против, если я взгляну? — и девушка принялась листать тетрадь. — Хм, любопытно. Cyrillic? You are Russian?

Краснов продолжал безмолвствовать. Она рассмеялась, приблизилась и протянула тетрадь. Олег одеревеневшими пальцами сжал листы.

— Жаль, не знаю языка. Вижу тексты песен и аккорды. А вот последняя запись — явно другое. Может, скажешь, о чём она?

— Нет, — покачал он головой и удивился своему севшему, хриплому голосу.

— Нет? — изумилась она и притворно вздохнула. — Ну, как хочешь.

— Кто ты? — робко спросил парень.

— А разве Меренаки не сказал? Слуга Белионда.

— Он не сказал имени.

— Ааа, — зевнула она. — Значит, убить меня хочет. Ну, пусть попробует. Заэттра моё имя.

— Это, — он сглотнул, — настоящее имя?

— Нет, конечно. Его мне здесь дали. — она осмотрела пещерку, которую специально вырубили для Олега.- Ну и дыра. Dressind Room?

— Выбирать не приходится. Так у тебя есть человеческое имя?

— Зачем тебе?

Заэттра круто повернулась, зазевавшийся Олег не успел отвести взгляд. Успел заметить, что уголок её губ пополз было вверх, но вдруг застыл.

— Просто похоже, убивать меня ты не собираешься. Вот и…

— Не собираюсь? — она звонко рассмеялась. — С чего такие выводы? Просто мне стало любопытно взглянуть на чужака, вздумавшего мутить воду в совершенно чужом ему мире.

— Ну, взглянула. Что дальше?

Её весёлость как ветром сдуло:

— Маленький совет на будущее: аккуратней с хамством. Везение может и закончиться. Вот думаю на первый раз ограничиться предупреждением. Не лезь в это дело, а лучше — свали. Я даже тебе помогу.

— Поможешь? Чем же?

— Вот же дурень. Выбраться на поверхность, разумеется! Вернуться к людям, к семье, друзьям. Ты же наверняка соскучился по рассветам, закатам, ну и так далее. Врубаешься? За изломом есть выход.

— Изломом? — не веря собственным ушам, продолжал переспрашивать Краснов, глядя отсутствующим взглядом куда-то сквозь стену.

— Ну, да! Там земля расколота надвое и иногда дрожит. Поэтому дорог и поселений там нет. Правда, за изломом пустыня, придётся дать тебе водички. Но ты же взрослый мальчик, должен справиться.

Мысли в голове Краснова понеслись со скоростью экспресса:

«Излом? Расколота? Дрожит? Это она она о тектоническом разломе, который отделяет евразийскую литосферную плиту от африканской? Надо мной средиземноморская Ривьера? Ого…»

— Думай быстрей, — поторопила она, оглядываясь.

— Ты не первая, кто предложил мне уйти, — внезапно для себя улыбнулся Олег.

— А кто ещё?

— Меренаки.

— Давно?

— Год назад.

— Во имя Земли! Ну, говори быстрей!

— Я отказался.

Брови Заэттры взлетели вверх, а потом сдвинулись. Она приблизилась, Олег вдруг впервые заметил цвет её глаз. Странных, тёмных, с неестественно расширенными зрачками, словно в них капнули атропин. Её взгляд приковывал к месту. Краснов вздрогнул, усилием воли подавил гипнотический эффект.

— Да, отказался, — повторил он громче, злясь на самого себя.

В её голосе послышались металлические нотки:

— Почему?

— Потому, что не смог по-другому.

Девушка еще мгновение молчала, а затем взорвалась.

— Кретин! — взвизгнула она, отпрянув и зависнув в воздухе. — Какое тебе до них дело? Забыл, что был игрушкой?

— Нет! — вспыхнул он в ответ. — Но когда я увидел, как отец защищает дочь, когда увидел что ты сделала с городом…

— Замолчи…

Заэттра побледнела, медленно направила ладонь в грудь Краснова. От браслета выдвинулись три пластины и сложись треугольником, который в мгновение ока засветился голубым и стал потрескивать. Запахло озоном.

— Я исполняла приказ, а ты понятия не имеешь, что творишь, — процедила она сквозь зубы и отвернулась. Треугольник у ладони погас. — Остановись, пока не поздно.

— Или что? Убьёшь меня?

— Просто хорошенько. Да, и вот ещё что… Отмени концерт. Я знаю, где и когда он состоится. Мне бы не хотелось второго Латрундина.

Олег опустил голову, а когда поднял, Заэттры в маленькой пещерке уже не было. Остался запах озона и чего-то неуловимого, манящего. Он сжал челюсти, вонзил отросшие грязные ногти в ладони. Боль отрезвила. Краснов успокоился, склонился над тетрадью. Длинные волосы упали ему на лицо. Краснов резко откинул их, нервным движением завязал в пучок на затылке. Пригладил бороду, попытался сосредоточиться.

Снаружи послышались тяжёлые шаги. В «нору хоббита» заглянула огромная голова.

— Привет, Олег! Ты чего там так долго?

— Привет, Леся. Да что-то заработался, забыл про время.