Как только он подошел ко мне ближе, я увидела, что Джефф был грязным и растрепанным. У него выросли усы, которые он не чистил и не ухаживал, и теперь они были клочковатыми и неопрятными. Его одежда была нестирана и покрыта пятнами. От него разило виски, а в уголке рта свисала сигарета.

Но через несколько дней он снова просветлел. Оказавшись дома, он просто не смог быть достаточно полезным. Он колол дрова, помогал валить дерево и собирал упавшие ветки. Как будто армия привила ему трудовую этику или, по крайней мере, помогла ему обрести волю к действию, даже когда он не хотел этого делать.

Однажды днем, с приближением зимы, мы решили обернуть водопроводные трубы изоляцией. Он помогал на чердаке, но когда дело дошло до укутывания труб в подвале, настоял на том, чтобы сделать это самому. «Нет, не ходи туда, папа», – решительно сказал он. «Позволь мне сделать это».

И вот, именно Джефф вошел в подвал, где он когда-то хранил тело своей первой жертвы. Я видел, как он лежал на спине, обматывая изоляцию вокруг медных труб, а затем закрепляя ее на месте толстым плетеным шпагатом. Когда он снова вышел, он отряхнулся, веселый и полный энтузиазма, готовый к следующему домашнему заданию.

Но это возрождение длилось всего несколько дней. Вскоре Джефф начал искать работу. Я либо высаживал его у торгового центра, либо оставлял ему машину, чтобы он мог искать работу.

Ну конечно же, когда он оставался один, он начинал пить.

Всего через две недели после возвращения домой Джеффа арестовали в местной гостинице «Рамада Инн». Его попросили покинуть бар, потому что он пил прямо из бутылки водки. Он отказался это сделать, и поэтому его отвели в вестибюль. Однако даже тогда он не ушел. Вместо этого он слонялся у входной двери, все еще прихлебывая из бутылки. Наконец вызвали полицию, и тут Джефф внезапно впал в ярость. Потребовалось три офицера, чтобы удержать его. Арестованный, а позже обвиненный в пьянстве и хулиганстве, Джефф был доставлен в исправительное учреждение Акрона.

Краткое заключение Джеффа не принесло пользы, и после эпизода в гостинице «Рамада» пьянство так и не прекратилось, по крайней мере, пока он жил со мной и Шери. Время от времени он терял свои очки или бумажник в состоянии алкогольного опьянения. Несколько раз он даже забывал, где оставил машину. Шли недели, и я стал привыкать к ночным звонкам. Иногда звонил с мольбой о помощи сам Джефф, иногда звонил бармен или полицейские, но суть всегда была одна – Джефф пьян, он не может водить машину, нужно приехать и забрать его.

К зиме 1981 года мы с Шери решили, что жизнь Джеффа начала рушиться, что он должен взять себя в руки, а дома он этого сделать не мог. За неделю до этого я отвез его в мотель в Огайо проспаться. Я сказал ему, что ему нужно побыть в одиночестве, переосмыслить свою жизнь, подумать, как он может снова взять ее в свои руки.

Тогда вопрос заключался в том, что делать с Джеффом. И я, и Шери были в растерянности. Поскольку дом на Бат-роуд находился за городом, мы боялись оставить Джеффа одного на весь день, когда ему практически нечего делать. В таких условиях мы знали, что он будет пить. Мы также не могли доверить ему машину, даже для того, чтобы ездить на собеседования при приеме на работу, поскольку в таких случаях он тоже напивался.

После долгих обсуждений мы с Шери наконец предложили Джеффу навестить его бабушку в Вест-Эллисе, штат Висконсин, пригороде Милуоки. Казалось, он всегда любил мою мать, и, конечно, не было никаких сомнений в том, что она любила его.

И вот, в очередной раз, я оказалась на автобусной остановке вместе со своим сыном. Его поведение было именно таким, какого я ожидал в такие моменты: смиренным, несколько раскаивающимся, в целом пассивным и бесстрастным, возможно, с ощущением, что его снова отвергают.

Прощаясь с ним, я ожидал, что он вернется после краткого визита. Конечно, я не чувствовал, что за его почти пустым, неподвижным лицом скрывается что-то опасное. Я обнял его, как делал всегда, как мог бы любой отец, и пожелал ему всего хорошего.

По дороге домой я обдумывал сложившуюся ситуацию, пытаясь смириться с ней как можно лучше. У меня был своенравный сын, как и у других отцов, и я надеялся, что где-то в кроющей тьме, которая простиралась между Батом, штат Огайо, и Уэст-Аллисом, штат Висконсин, на него может пролиться какой-то свет, крошечная точка, которая может привести его домой в целости и сохранности.

Глава 6

Симптомы

Примерно три месяца спустя мы с Шери поехали в Вест-Эллис, чтобы навестить Джеффа в доме моей матери.

К тому времени Джефф решил, что не вернется в Огайо. Ему нравилось с бабушкой. Она совсем избаловала его, готовила и обстирывала. Неудивительно, что я нашел Джеффа гораздо счастливее, чем когда-либо с тех пор, как он вернулся домой из армии.

Для всех нас эти шесть лет были временем больших надежд. Жизнь Джеффа, казалось, стала выправляться. Он косил газон моей матери, работал в ее саду, помогал ей с покупками и уборкой дома. Он сопровождал ее в церковь, и мама по секрету сказала мне, что некая молодая леди из числа прихожан проявила интерес к Джеффу. Я поощрял его продолжать в том же духе.

– Стоило бы позвонить ей, Джефф, – сказал я ему.

– Да, наверное, – ответил он, – но у меня как-то времени не было.

Не менее обнадеживающим для меня было то, что Джефф получил работу флеботомиста[14] в Центре плазмы крови Милуоки и начал посещать встречи Анонимных алкоголиков. Если это не свидетельство того, что он поднимается со дна, то какие еще могут быть свидетельства?

В моей картине мира Джефф, который жил в Вест-Эллисе, работал и любил бабушку был настоящим Джеффом – по сути хорошим молодым человеком, просто ищущим свое место в жизни, как, наверное, искали многие другие. Я знал, что у меня нет ответа на вопрос моего сына, что я не обладаю каким-либо особым пониманием его характера, и что он считал, что я нахожусь под каблуком у Шери.

В чем-то он был прав – Шери действительно была центром нашей семьи. Эти многообещающие шесть лет подходили к концу. Джефф начал отказываться от своего более позитивного