— Чего они от тебя хотели? — поинтересовалась Лена по дороге к машине.

— Да они, понимаешь, местных эротических каналов вдоволь насмотрелись, а что услуги эти платные — не знали, ну и денег не хватило. С минибаром та же история.

— И на сколько ты попал? — хмуро поинтересовалась Лена.

— На пятьсот долларов, и почему «попал»?

— Думаешь, они тебе эти деньги отдадут? Ну ты и лох! Лучше бы мне чего-нибудь купил.

— Лена, ну зачем ты так? Вполне приличные люди, оставили мне свои телефоны.

— Ага, а по этим телефонам будет служба газа и санэпидемстанция. Мне такие фортели известны.

— Слушай, заканчивай! — разозлился я. — Нельзя так жить, думая, что кругом одни подлецы!

— Ну-ну, — процедила Лена цинично, — никому нельзя запретить быть лохом, увидим, кто из нас окажется прав, — и отвернулась, надув губки.

Мы не разговаривали всю дорогу. Откровенно говоря, уже не первый раз между нами пробегала черная кошка. Лена в таких ситуациях дулась и старалась не разговаривать. Это было вызывающе, и со стороны выглядело просто по-идиотски. Более того, я терпеть не могу натянутых отношений. В нашей семье всегда было принято сразу обсуждать все возникшие взаимные обиды и расставлять точки над «i», дабы не отравлять жизнь себе и окружающим. В сущности, так ли много дней жизни нам отпущено? Очень жалко портить своими руками хотя бы один из них. Да, беззлобность, очевидно, не была в числе Аленкиных добродетелей.

В Шереметьево я взял такси за какую-то астрономическую сумму, отвез сначала все еще дувшуюся подругу домой, а сам поехал к себе в общагу.

Соколов вернул мне деньги через пару дней. По этому поводу я попытался поиздеваться над Аленкой. Тогда и случился наш первый серьезный скандал.

Вскоре после возвращения отец купил квартиру, и через три недели счастливые влюбленные Денис и Алена поселились в собственном уютном гнездышке. Аленка к тому времени закончила второй курс Экономического факультета МГУ и была вполне самостоятельна. Завершилась сессия, в июле мы съездили вместе в «Буревестник»[8], ее папашка расстарался достать нам льготные профсоюзные путевки. Потом мой папашка расстарался и оплатил круиз по Волге на шикарном теплоходе. Короче, лето прошло «на ура». Затем началась учеба и совместный быт. И как-то потихоньку наши отношения стали расклеиваться. Мы ругались все чаще. Аленка совсем не умела прощать. Даже мелкие огрехи, элементарную забывчивость или лень. В ноябре Лена от меня уходила недели на две, но потом все же вернулась, и отношения вроде наладились.

Приближался новый 1992-й год. Федот предложил отпраздновать его «круто». Ты, наверное, помнишь?

— Да, помню, тогда еще не многие из наших могли похвастать хорошими доходами. Большинство еле-еле сводили концы с концами — я в их числе. Так что, насколько я понимаю, компания тогда собралась не слишком большая. Кстати, Дэн, а Федот до той поездки был знаком с Леной?

— Один раз он был у нас в гостях, там они и познакомились. Ну вот, — продолжил я. — Компания и в самом деле собралась немногочисленная. Федот (он был почему-то один) вроде бы сказал, что накануне рассорился со своей подружкой, Юрик Колобов с дамой — у них с Федотом уже тогда были общие дела, я с Аленкой и Костик с Олей — они к тому моменту уже поженились. Отдыхали мы в доме отдыха недалеко от Москвы. Как водится, 31-го вечером все отправились на банкет. Все было очень цивильно, закуски, тосты, бой курантов, шампанское, танцы. Только вот Лена все чаще уходила танцевать с Федором, а я по этому поводу переживал и все чаще прикладывался к рюмке. Потом я попытался объясниться с Леной, она меня откровенно послала, даже не стесняясь в выражениях. Тогда я решил разобраться с Федотом, просто получив в глаз. Ну, а кончилось все тем, что я проснулся в нашем номере, вещей Лены не было, не было и ее самой, не было в доме отдыха и Федора. Вот такая грустная история.

— И что потом? — спросил Стас.

— Суп с котом! Лена мне объяснила, что видеть меня больше не хочет и чтобы я больше ее не преследовал. Федор тоже меня избегал, да и у меня не было никакого желания с ним общаться. Вот так потихоньку все и заглохло.

— Вижу, как заглохло! — укоризненно покачал головой Стас. — Дэн, вот скажи ты мне, чего в этой женщине такого, что ты вот уже столько лет по ней изводишься? Ты можешь мне популярно объяснить?

— Могу. Она не ходит дома в бигудях, — не раздумывая, ответил я.

— Чего?! — чуть не простонал Стас. — Эстет ты хренов!

— Нет ну пойми, Стас, это я говорю отчасти в переносном смысле. Понимаешь, я понял это потом. У меня были женщины — не одна и не две. С некоторыми я жил какое-то время в своей квартире. Всегда, понимаешь, всегда — иногда раньше, иногда позже — происходит какое-то… Мне очень трудно объяснить… Уходит благоговение друг перед другом, и ты уже не стесняешься лечь в постель в несвежем белье, поковыряться в носу или того круче — громко испортить воздух, а она начинает ходить в доме в рваном халате, стоптанных тапках и… в бигудях… Вот только с Леной такого не было. Даже намека…

Земля. Небо.

Между Землей и Небом — Война!

И где бы ты ни был,

Что б ты ни делал

Между Землей и Небом — Война!

В. Цой

Мои родители погибли, когда мне не было и трех лет, я их совсем не помню. Бабушка забрала меня из Москвы и увезла к себе в Ленинград. Мы жили небогато, но самое необходимое у нас было, а главное, была бабушкина любовь. Я неплохо учился, увлекался фотографией, занимался боксом.

То время мне запомнилось особенно отчетливо: яркое весеннее солнце, столь редкое в Ленинграде, удивительным образом гармонировало с весной, бушевавшей у меня в душе. Все вокруг казалось прекрасным: и серый кот, бегущий через дорогу, и многочисленные прохожие, спешащие по тротуарам Большого проспекта по своим делам, и даже хмурый постовой, воспитывающий проштрафившегося водителя старенького «жигуленка». А особенно прекрасной была она — очаровательная Маша, первая красавица школы, обратившая на меня внимание несмотря на то, что была на год старше (она училась в выпускном классе, а я заканчивал 9-й, недавно мне исполнилось 16 лет). Сегодня после уроков я провожал ее домой. Стоя в парадном, мы долго не могли проститься, пока не поцеловались. Ах! Это был первый в моей жизни настоящий поцелуй, когда сердце, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди, а щеки запылали жарким огнем. Это было настолько прекрасно, что хотелось петь во все горло и прыгать от радости.

На следующее утро я дождался Машу по пути в школу. Мы пришли вместе, держась за руки, и все одноклассники с завистью смотрели на меня. Я ходил счастливый и гордый собой, а после школы все повторилось снова. В воскресенье мы гуляли целый день, находя глухие парадные, чтобы немного согреться и снова ощутить друг друга в жарких объятьях.