Вот и всё.

Он отвернулся от окна и закусил губы. Бессонная ночь, боль в боку и бесконечные метания дали о себе знать. Он посмотрел на графин с виски, но пить не стал, решив, что тогда точно кого-нибудь убьет.

Вот и всё.

Аделин исчезла из его жизни навсегда. Она уплыла с Аланом, как и собиралась, а он остался в Турции. Тоже навсегда. Потому что он не вынесет её замужества. Пусть это будет где-то далеко, тогда ему не придется делать вид, что он рад видеть брата и его жену в своем доме. Не придется крестить её детей, и смотреть, как она, счастливая и радостная, носит очередного ребенка своего мужа…

Эдвард откинул голову назад.

Вот и всё.

Аделин исчезла навсегда, оставив на его губах вкус своих поцелуев. Поцелуев, принадлежащих другому, но он до сих пор помнил мягкость её губ. Всю ночь пытаясь избавиться от наваждения, он только и думал о её губах. О словах, которые она говорила, и которые тут же взяла назад. Ему хотелось, чтобы они хоть на миг, но были правдой.

Эдвард забыл, что правильно, а что нет, и поплатился за это сверх меры. Он забыл, что Аделин ему не принадлежит, и пошел на измену. Измену своим принципам и своему брату. Аделин права — она всего лишь девушка, а он не имел права забываться. Он должен был остановить её и уйти к себе.

Герцог закрыл глаза.

И хорошо, что он всё-таки не ушёл. Теперь у него был этот вечер. Он видел, как сияли её глаза, когда она целовала его, и мог обманывать себя, считая, что хоть на миг, но она любила его.

Эдвард совершенно не представлял, что ему делать дальше. Решив, что оставшись в Стамбуле, он навсегда порывает с Англией, первые дни он бессмысленно слонялся по городу, не зная, чем себя занять и как вытравить из головы постоянные мысли об Аделин. Его то трясло от ревности, когда он представлял, как Алан целует её губы, то он впадал в печаль, думая о том, что никогда больше не сможет коснуться даже её руки… Герцог решил, что отправится на раскопки каких-нибудь очередных руин, но не мог представить себе, куда ему ехать. Любитель и знаток древностей, сейчас он совершенно не интересовался тем, что могла дать ему такая благодатная земля, как территория бывшей Византии, где на каждую милю по сто храмов и руин. Он уговаривал себя забыть Аделин, но уговоры были бесполезны. Не было никакого средства, чтобы успокоить больное сердце и заставить себя забыть этот последний вечер.

Спустя две недели бесконечных и бесполезных прогулок, на которые Эдвард заставлял себя выходить, потому что можно было сойти с ума, если совсем ничего не делать, а просто лежать, делая вид, что он лечит уже зарубцевавшуюся рану, герцог наконец-то вспомнил о своём дяде. Удивившись, что до этого совершенно не помнил он нём, Эдвард поехал в имение Карима, надеясь, что хорошая компания и родственные разговоры заставят его прийти в себя.

Дядя принял его с распростертыми объятьями и истинно восточным гостеприимством. Видя состояние племянника, который рассеянно ковырял еду в тарелке, и периодически отвечал невпопад, на ночь он отправил к нему девицу, самую лучшую, что ему удалось раздобыть. Но девушка тут же вернулась в слезах, сообщив, что племянник даже не посмотрел на неё и приказал уйти.

Через три дня, которые были посвящены отдыху и развлечениям, Эдвард вернулся в гостиницу, совершенно не помня, что было в доме дяди. С огромным трудом он вспоминал, как танцевали для них какие-то женщины, и как дядя угощал его сладким чаем. О чём они говорили, что делали и как проводили время, Эдвард вспомнить так и не смог. В голове его прочно поселилась Аделин, и не пускала туда никого другого.

— Перестань думать о ней, — говорил ему Карим, когда утром они прогуливались по парку, — твоя жена вернётся. А ты отвлекись.

Но Эдвард точно знал, что она не вернётся. Да и легко сказать, не думай, когда каждая мысль была посвящена ей. Когда каждый уголок поместья дяди буквально кричал ему об Аделин. Вот тут она стояла, когда он покинул её, уходя на мужскую половину. Она смотрела ему в след, и глаза её были тревожны… А вот тут, тут, во дворе, он сел в коляску, чтобы обнаружить там Аделин. Вот и эта самая коляска…

Герцог попросил дядю продать ему её, но тот не взял денег.

Теперь Эдвард мог беспрепятственно ездить в ней, садясь на то место, где когда-то сидела его Аделин. Сумасбродная девчонка, которую Карим предложил выпороть кнутом.

Эдвард улыбнулся своим воспоминаниям.

Аделин, с нежными губами, которые дарили такое наслаждение. Аделин, с сияющими глазами, которые были полны любви… Он никогда бы не позволил себе поднять на неё руку. Она может делать все, что угодно. Даже выпороть его кнутом. Он согласен на всё — на ранения, на боль, на страдания, лишь бы снова хоть на миг оказаться рядом с ней. Он даже готов никогда не коснуться её. Только бы она была рядом!

Лондон

Возвращение далось Аделин нелегко. В первую очередь потому, что как только Алан доставил её домой, ей пришлось провести несколько часов в кабинете отца.

— Аделин, ты понимаешь, что могло случиться с тобой на Востоке или даже здесь в Лондоне, окажись на месте герцога Бриджуатера кто-то другой? — строго проговорил лорд Дерби, глядя на дочь, которая совсем не выглядела счастливой.

— Я всё понимаю, папочка, но… Я должна была найти Алана, и, как выяснилось, ему действительно нужна была помощь, — опустив голову, тихо произнесла Адель.

Она была поражена тем, что Эдвард не только сообщил её родителям о её побеге, но и взял на себя ответственность за всё…

— Главное, что теперь ты дома, — наконец произнёс граф, заметив, как притихла дочь, опустив в пол глаза.

Это было так не похоже на его бойкую девочку, что Алекс решил во чтобы это не стало узнать, что произошло с ней за время этой поездки. В порядочности герцога он не сомневался, иначе никогда бы не отпустил Аделин вместе с ним. А вот молодой лорд Эгертон доверия не внушал. И не только потому, что он оказался слишком безответственным.

— Моё отсутствие… Оно не вызовет ненужных слухов и проблем для его светлости? — подала голос Аделин, и в её глазах граф прочитал ответы на половину интересующих его вопросов.

— Уверен, что проблем с этим быть не должно, — ответил лорд Дерби и тут же спросил, — надеюсь, лорд Эдвард оправдал моё доверие и сдержал своё слово — охранять тебя и беречь?

— Разумеется! — воскликнула Адель, — Эд… Лорд Бриджуатер был очень хорошим опекуном!

— Его светлость задержали дела в Стамбуле? — как бы невзначай поинтересовался граф.

— Герцог решил погостить у родственников своей матери, — промолвила Аделин, нервно сцепив руки.

Ещё немного поговорив с дочерью, Алекс отпустил её, но не переставал думать о непонятной ситуации, в которой оказалась Аделин. Ему действительно удалось объяснить её отъезд, не вызывая ненужных толков и сплетен, сказав, что Аделин отправилась в плавание с его троюродной тётушкой из Франции, вот только… Прекрасно зная Адель и её упрямый характер, который достался ей от него, лорд Дерби чувствовал, что его девочка совершила какую-то глупость или же собиралась её совершить…