Но телевизор на этот раз совсем не увлекал Липочку. Диктормрачно бубнил: “Показания малочисленных свидетелей очень разрозненны, поэтомуфоторобот составляется медленно и с большим трудом. Определенно, пока, можносказать только то, что у преступника обаятельная внешность, доброе исимпатичное лицо. Он жесток, дерзок и невероятно коварен, но при этомартистичен, изобретателен, виртуозно играет на самых лучших человеческихчувствах, умеет входить в доверие и вызывать к себе особое расположение…”

Далее следовали призывы соблюдать осторожность в общении снезнакомыми людьми, но Липочка их не слушала. Она, рассеянно уставившись вэкран, думала о своем.

Из головы не шла жена Романа. Липочка гадала, что он нашел вэтой тощей страхолюдине и дурище. Не найдя ответа, Липочка окончательнорасстроилась, рассердилась и выключила телевизор. Больше всего ее злило то, чтона каждом канале было по сериалу и все главные героини, как близнецы похожи нажену Романа.

Она вернулась в спальню, заглянула под кровать и без всякогоудовольствия обнаружила, что Роман все еще спит.

“Вот такие дела, — еще больше опечалилась Липочка, — двамужика в доме, а я снова осталась одна”.

Едва она так подумала, как раздался телефонный звонок.Звонил обожаемый Ваня:

— Солнышко, сегодня меня не жди.

— Что случилось? — испугалась Липочка.

— Срочная командировка!

— Надолго?

— На сутки, в крайнем случае на двое.

— И ты не зайдешь за вещами?

— Зачем? Уезжаю ненадолго. Если что понадобится, на местекуплю.

Липочка со слезами укорила супруга:

— Ах, Ваня, снова ты меня бросаешь.

— Ничего не поделаешь, работа, — строго изрек Желтухин инежно попрощался: — Я люблю тебя, солнышко.

Он правильно выбрал себе жену: в таких случаях Липочкаобычно вяло сетовала, даже не бунтовала. Однако на сердце у него всякий разбудто кошки скребли.

“Сама виновата, — чтобы успокоить разгулявшуюся совесть,подумал Желтухин, — зачем кашей накормила меня?”

Но и эта сентенция не помогла. Наевшись каши и почуяв приливсил, он решился провести ночь с Ниночкой, но какой ценой? Ценой жуткихстраданий. Слезы жены разбередили Желтухинскую душу, щедро капнули дегтем намед измены. После разговора с солнышком Иван Семенович запереживал.Запереживал…

И напрасно. Липочка, узнав, что Ваня отправился вкомандировку, перекрестилась, облегченно вздохнула и возблагодарила Всевышнего.

“Хоть сегодня нормально посплю”, — подумала она, представляякак забавно будет провести ночь наедине с интересным мужчиной.

“И зачем ему спать под кроватью? — спросила себя она. —Конечно, на нашу с Ваней постель я его положить не могу, но что мне мешаетустроить его на диване в гостиной? Пускай и Роман отдохнет. Что он там говорилпро мою доброту?”

Липочка начала припоминать и вспомнила, что он назвал еесимпатичной. Вспомнила и унеслась мыслями…

Куда? Не будем думать плохого. Куда могут унести мыслидобропорядочную женщину? Конечно на кухню.

“Надо завтра ему новой каши сварить, — с замиранием сердцаподумала Липочка. — На этот раз со сливками. И маслица с рынка взять”.

Припомнив откровения Романа, она умилилась: “Удивительно,манную кашу обожает взрослый мужчина. Как это хорошо. Как славно. И сам оночень славный. И добрый. И несчастный…”

Не стоит, думаю, здесь поминать истину, известную любому. Нестоит, и все же, скажу: ничто так не плавит женское сердце, как несчастныймужчина.

Разумеется при условии, что мужчина чужой. Липочке сразу жезахотелось окружить Романа заботой, обласкать, обогреть. Пусть знает, что такоенастоящая женская сущность. Это вовсе не жадность, не эгоизм, нерасточительство, не ветреность и не глупость, коих не счесть у его жены.Напротив, это верность, покладистость, мягкость, отзывчивость, рассудительностьи любезность, — все то, чем сильна сама Липочка. Ей есть что продемонстрироватьРоману, есть чем его удивить.

Осознав какие раскрываются перед ней перспективы, Липочкаподумала: ”Может и хорошо, что Роман забрел в наш дом. Что ни говори, но Ванясовсем забросил меня, а теперь жизнь моя стала интересней. Опасней, согласна,но разве можно в полнейшем благополучии испытать себя? Вот теперь-то как раз иузнаю на что я гожусь”.

В очень хорошем расположении духа она устремилась в спальню,посмотреть не проснулся ли, часом, Роман. Очень уж ей захотелось начатьдемонстрацию своих достоинств немедленно, сей же миг…

Но вдруг из прихожей донесся подозрительный звук. Липочкаприслушалась и окаменела: кто-то ковырялся в ее замке. Именно кто-то, не Ваня.Ваня недавно звонил и домой не собирался. Да и не так открывает он дверь.Сейчас по-другому ключом ковыряют. Возможно и не ключом, а отмычкой. (Благодарятелевизору Липочка кое в чем разбиралась.) Конечно отмычкой, ключом он давно быоткрыл. Кто это? Еще один претендент на Липочкино подкроватье? Вряд ли. Тогдакто? Вор? Злоумышленник?

Бедняжка заметалась: “Что делать? Что делать?”

Но, кажется, поддался замок. Дверь скрипнула, послышалисьробкие шаги по коридору.

Липочка молниеносно нашлась: бесшумно метнулась в кухню исхватила кулинарный топорик. Прижав его к груди, она затаилась за дверью, едвадыша. Шаги зловеще приближались, и, секунду спустя, Липочка увидела перед собойкрепкий мужской затылок. Незнакомый затылок.

Не раздумывая, она с силой хватила по этому чужому затылкутой тупой частью топорика, которой принято готовить отбивные. Брызнула кровь —мужчина замертво рухнул — Липочка завопила. Холодея от ужаса и не узнаваясвоего голоса, она вопила:

— Роман! Роман!

Да-да, “Роман-Роман”, а не “Ваня-Ваня”. Впрочем, Вани (пообычаю) как раз и не было под рукой. А Роман проснулся и прибежал на крик.Увидев его, Липочка замолчала. Она стояла в дверях кухни, прижимая окровавленныйтопорик к груди и беспомощно хлопая глазами. На полу лежал лицом внизнезнакомый мужчина. Роман отшатнулся и побледнел, но быстро взял себя в руки.

— Что здесь произошло? — спросил он, осторожно отбираятопорик у Липочки и припрятывая его подальше.

Она заикаясь ответила:

— Я у-убила его.

— Зачем? — содрогнулся Роман.

— Не знаю.

Он склонился над пострадавшим и, пытаясь заглянуть в еголицо, спросил:

— Кто это?

Липочка судорожно потрясла головой: