— Блин, блин! Блин! — От отчаяния постучал лбом о стену Кирилл. Помогло!

Его лицо преобразилось, а на губах появилась счастливая улыбка. Он быстренько вынул из маленького домашнего сейфа ордена, завернул каждый по отдельности в разорванную тут же футболку, разложил по пакетикам. Сложил их в один побольше, скрутил его, завернул в бумагу, замотал надежно скотчем. Затем приложил к пакету лист бумаги, заранее надписанный. «Свентессону Карлу Матвеевичу. Лично в руки». Имя и фамилию он выдумал. Получилась какая-то несуразная. Какой-то Свентессон. Откуда он взялся в его голове, этот Свентессон? А с другой стороны, даже хорошо, что фамилия и имя получились такие заковыристые. Затем снова замотал сверток скотчем, но так, чтобы записку было видно. И сменив домашнюю футболку на свежую рубашку, тихонько покинул квартиру.

В подъезде было тихо. Он осторожно сбежал вниз по лестнице на второй этаж. Здесь в квартире слева от лестницы доживала свой век последняя из прежних обитательниц подъезда, тишайшая и милейшая Азалия Львовна. Азалия Львовна была старушкой очаровательной, но имела один существенный недостаток. Она обожала кошек. Причем обожала их не как-то отвлеченно, а весьма прикладным образом. В ее отдельной двухкомнатной квартире проживало около пятнадцати котов всех мастей. Точное количество живности было никому доподлинно не известно, иногда их становилось больше, иногда меньше. Это зависело во многом от времени года, ближе к зиме их поголовье увеличивалось, а весной, как правило, уменьшалось. И тогда эти орущие разнополые создания носились по чердакам и подъездам дома, доводя жильцов до исступления. Соседи страшно бесились, жаловались в жилконтору, но поделать с Азалией Львовной ничего не могли, она лишь мило улыбалась на жалобы и претензии и бессовестно отказывалась признавать разбежавшихся животных своими, а заодно и пускать посторонних в квартиру. Как следствие, она ни с кем из соседей не дружила, а они с ней даже не здоровались. Вот к ней-то сейчас и направлялся Кирилл. Когда-то Азалия Львовна приятельствовала с его покойной бабушкой, в чьей квартире он сейчас и проживал, и он очень надеялся, что его-то уж она не прогонит. Азалия Львовна симпатизировала Кириллу, испытывая при виде его сентиментальную ностальгию по старым добрым временам. Кирилл хотел обратиться к ней с небольшой просьбой. Особенно удобно было то, что об их знакомстве никто не знал.

— Кирочка? — распахивая дверь, мягко и радостно произнесла Азалия Львовна. — Проходите, дорогой! Я так рада вас видеть!

— Благодарю вас, — поспешил воспользоваться приглашением Кирилл, пока никто из соседей не заметил их в подъезде. — Как ваше самочувствие? Я так давно вас не видел, — улыбался он, целуя даме маленькую сморщенную ручку, стараясь при этом глубоко не дышать.

— Ах, Кирочка, какое может быть самочувствие в моем возрасте? Оно есть, и слава богу. А вы ко мне по делу или так просто решили навестить? — с хитрым прищуром поинтересовалась Азалия Львовна.

— По делу, — изображая смущение, признался Кирилл. — Я к вам с небольшой просьбой.

— Слушаю, мой дорогой.

— Я, видите ли, через пару дней уезжаю, родители тоже. А тут, как назло, дней через десять должен приехать знакомый моих друзей из Владивостока и забрать для них небольшую посылочку. Она хрупкая, посылать по почте не хочется, сами знаете, как у нас почта работает, получишь одни осколки.

— Конечно, конечно. Вы хотите оставить ее у меня? — поспешила предупредить его просьбу Азалия Львовна.

— Если это возможно.

— Конечно! Отчего же нет? Давайте.

— Вот тут на записке его имя, ни с кем не спутаешь, его дед был шведом. А ему я сообщу ваш адрес и телефон, он, когда приедет, позвонит и заедет за посылкой, — улыбался Кирилл, протягивая Азалии Львовне пакет.

По большому счету его можно было и не заклеивать столь тщательно, Азалия Львовна никогда в жизни не позволила бы себе заглянуть в него, даже если бы он был и вовсе раскрыт. Но Кирилл боялся непредвиденных ситуаций. А так надежнее.

От орденов он избавился, в каком-то нервном ажиотаже потирал руки Кирилл. Ловко и хитро! И все равно на душе у него было неспокойно.

А двое мужчин за окном теперь тихо дремали, сидя в машине.

— Нет орденов — нет доказательств, — твердо проговорил сам себе Кирилл. — И вообще. Я ни в чем не виноват. Надо расслабиться и заняться обычными делами. Например, поужинать. — Он взглянул на часы и тут же ощутил сильный приступ голода.

Кириллу удалось с аппетитом поужинать, и даже сесть за работу, и даже увлечься ею. Он изучил присланные Симочкой копии архивных форм девять, по которым ему удалось выяснить, что в настоящий момент на Восьмой Советской улице проживает сын Дмитрия Евгеньевича Щербатова, некто Леонид Дмитриевич. Кириллу даже удалось выяснить его номер телефона, и теперь он, машинально поглаживая медальон, размышлял, не поздновато ли будет звонить незнакомому Леониду Дмитриевичу.

Что удивительно, отдавая Азалии Львовне на хранение ордена, он даже не подумал расстаться с медальоном. Кирилл словно забыл, как и откуда медальон попал к нему, подсознательно он был уверен, что медальон его и так было всегда.

Из размышлений его вырвали телефонный звонок и тревожный голос матери.

— Кирилл, у нас только что была полиция, — без всяких вступлений почти прокричала Анна Сергеевна. — Мы с папой ничего не понимаем. Они говорят, убили Виталика Кротова, помнишь, этот мальчик учился с тобой в средней школе?

— Естественно, помню, — очень спокойно ответил Кирилл.

— Говорят, его зарезали в собственной квартире. Это все ужасно, но мы не понимаем, почему они пришли к нам? — В мамином голосе явственно угадывались истерические нотки. — Они зачем-то спрашивали, во сколько ты к нам приехал, сколько ты у нас пробыл? Зачем ты к нам свои цветы привез, если мы сами собираемся в отпуск?

— И что ты им сказала?

— Правду. Что тетя Лена будет их поливать. И твои и наши. Она все лето в городе сидит. А про Виталика Кротова я вообще ничего не поняла. При чем тут ты, Кирилл?

— Мам, разумеется, я ни при чем. Просто так получилось, что некоторое время назад мы с ним случайно встретились на улице, разговорились, потом он мне позвонил, хотел проконсультироваться по вопросам истории. Мы пару раз встречались. А теперь полиция, очевидно, проверяет всех его знакомых. В том числе и меня. У меня они тоже сегодня были.

— Кирилл, ты что-то недоговариваешь. Какая история? Я помню этого мальчика. Это был настоящий хулиган, на него постоянно жаловались учителя, он плохо учился и наверняка, когда вырос, стал каким-нибудь бандитом!

— Нет, мам, он нормальный парень. Окончил институт, работал менеджером в салоне связи, потом куда-то в другое место устроился, — пытался успокоить мать Кирилл. — И даже, насколько я успел заметить, не пьет. Точнее, не пил.

— Кира, это правда? Ты действительно не имеешь к этому отношения? — Теперь в голосе матери звучали слезы.

— Мамуля, ну успокойся. Ну честное слово — никакого. Где я, где Виталик! Я сам обалдел, когда услышал от полиции, что случилось.