Это безопасно и просто. Можно описать адреналин, бурлящий в мышцах за секунды до стартового выстрела. Каково это – перелетать через препятствия. Финишировать с палочкой в руке, когда легкие горят огнем…

«А осень ждет меня у финишной черты, и обнимает невзирая на пот, и награждает поцелуем…»

– О господи…

Я уже намеревался встать и уйти, как вдруг дверь пекарни распахнулась, и вошел Объект моей страстной привязанности. Рыжеволосая, в зеленом платье, она выглядела словно пригоршня рубинов и изумрудов. Мое глупое сердце пустилось в галоп, а потом едва не остановилось, когда нежное лицо девушки обратилось ко мне и просияло.

– Привет! – воскликнула она. – Вот уж не ожидала встретить тебя здесь.

– Ага, – проговорил я, впитывая ее образ одну долгую секунду, а потом быстро опустил глаза. – Мир тесен.

– Мир тесен? Я работаю здесь уже два года, но ни разу тебя не видела. – Она сделала было движение, намереваясь присесть на стоявший напротив меня стул, но потом замерла. – Ой. Ты занят? Я всего лишь зашла проверить свой график. Не буду тебе мешать.

– Ты мне не мешаешь. – Я сгреб свои вещи с ее половины стола. – Не знал, что ты здесь работаешь.

Отем боком села на стул и положила сумочку на колени.

– В основном по утрам, плюс двойная смена в воскресенье. – Она взглянула на мою тарелку, на которой лежал недоеденный сэндвич. – Заряжаешься калориями перед завтрашними соревнованиями?

– Ага.

– Я помню, что Коннор упоминал их вчера в баре «У Янси». – Тут ее щеки покраснели. – Я же не сказала ничего ужасного, правда?

«Ты сказала, что мои глаза похожи на океан».

– Не-а, ты в безопасности.

– Слава богу. Когда выпью, несу всякую чушь, а потом ничегошеньки не помню, – пояснила она с легким смешком. – Ужасное сочетание.

Значит, она, скорее всего, не помнит, как сравнила мои глаза с океанскими глубинами, и наверняка забыла большую часть нашей беседы про поэзию и музыку. Под воздействием выпивки все эти воспоминания стерлись, и она помнит только, как смеялась и играла в бильярд с Коннором.

Я ощутил укол разочарования, но решительно отмел это чувство.

«Так лучше. Для нее».

Отем посмотрела на исчерканную страницу моей тетради.

– Работаешь изо всех сил или нет сил работать?

– Да вот… задали тут кое-что. – Я перевернул страницу, чтобы она не прочла ничего из написанного. – Высшая макроэкономика.

– Точно, у тебя же экономика профилирующий предмет. И как продвигается?

– Пока не очень, – ответил я, отчаянно пытаясь придумать, чем заполнить молчание. Нужно сказать хоть что-то, чтобы Отем не приходилось поддерживать разговор одной. Увы, рядом с этой девушкой у меня напрочь отнимался язык, хотя в мозгу кипели тысячи мыслей в минуту.

«Работа, которую мне задали, посвящена тебе, ее главная тема: как дивно ты выглядишь в любом свете. В свете солнца, в баре, в полутемном кафе. Ты объект моей страстной привязанности. За все время нашего знакомства мне удалось побыть рядом с тобой всего несколько минут, но я хочу писать только о тебе одной».

– …завтра?

Я моргнул.

– Извини, что?

– Сколько у тебя завтра забегов?

– Три.

– Целых три в один день? – ахнула Отем. – Не слишком тяжело?

– Они проходят с перерывом, так что у меня будет время восстановиться. Два коротких, на шестьдесят и сто десять метров, а потом эстафета.

– Давно ты занимаешься бегом?

– С детства.

– И Коннор все это время за тебя болеет?

– Приходит на каждое соревнование, – сказал я. – Ни одного не пропустил. Вообще-то, он уже давно меня поддерживает, с начальной школы. Другие дети доставали меня, потому что… по ряду причин. Потому что у меня не было денег.

«Коннор сделал все это для меня, потому что он мой лучший друг, и он никогда не устраивал мне подлянок. Ни из-за девушки, ни из-за чего».

– Он хороший парень, да?

– Один из лучших.

Услышав это, Отем, мило покраснев, подперла ладонью подбородок.

– Расскажи про свою начальную школу.

– Ты задаешь много вопросов.

Она пожала плечами.

– Ничего не могу с собой поделать. Как сказал Эйнштейн, у меня нет особых талантов, я просто очень любопытна.

– Сомневаюсь.

– В том, что это сказал Эйнштейн?

– Сомневаюсь, что у тебя нет особых талантов.

Отем улыбнулась.

– Этот вопрос пока остается открытым, а игра в бильярд не считается. Итак, начальная школа. Неужели было настолько трудно?

– Хуже. Куча богатеньких детишек в дорогой форме. Я чувствовал себя так, будто случайно стал героем фильма.

– И как же ты?..

– Сумел туда поступить? Получил стипендию.

Отем похлопала меня по руке маленькой ладошкой.

– Молодец. Тоже за успехи в легкой атлетике?

Я кивнул и глотнул кофе. Отем ничего не знает о Носочном Мальчике, так что, если повезет, он и дальше будет сидеть в ящике, надежно запертый.

– Значит, ты бегаешь уже давно, – сказала она.

«Гонюсь, а не бегаю. До гробовой доски буду гнаться за этой гребаной машиной».

– Ага, – ответил я. – Кстати, раз уж об этом зашла речь…

– Приду ли я завтра? – она вздохнула. – Мне бы хотелось прийти, но…

Я слегка подался вперед.

– Но?..

– Но это неловко. Ты его лучший друг. Я просто… – Отем прикусила губу. – Не знаю, следует ли говорить об этом с тобой.

– Говорить о чем?

Она барабанила пальцем по подбородку.

– Вчера вечером мы славно повеселились. Руби, моя соседка по комнате, утверждает, что мне нужно побольше веселиться. И все же не уверена, что сейчас мне стоит бегать за кем-то. Особенно учитывая мое нынешнее состояние.

– Твое нынешнее состояние? – Я вскинул брови. – Мне стоит искать тебя в кустах рядом с нашей квартирой?

Она скомкала салфетку и швырнула в меня.

– Да. Я уже разбила там лагерь. И кстати, не забывай гасить свет, когда выходишь из дома, нужно экономить электроэнергию.

Я хитро улыбнулся.

– Постараюсь это запомнить.

Отем улыбнулась в ответ, потом вздохнула, облокотилась о стол и подперла голову руками.

– Если серьезно, ты, наверное, посчитаешь, что я именно такая девушка.

– Ты не оставила мне выбора.