Он отстраняется, чтобы заглянуть мне в глаза, но язажмуриваюсь, хватаю Деймена за воротник, тяну к себе…

Вдруг раздается голос Хейвен:

— Я тебя везде ищу. Могла бы догадаться, что ты здесьпрячешься.

Я в ужасе отшатываюсь. Застигли! А я только что клялась ибожилась, что он мне совсем не нравится…

— Мы просто…

Хейвен останавливает меня, подняв руку.

— Не надо подробностей. Я всего лишь хотела сказать,что мы с Эванджелиной уходим.

— Уже? — спрашиваю я.

Сколько же времени мы здесь пробыли?

— Да, тут моя подруга зашла, Трина, она нас пригласилав другое место праздновать. Вы тоже можете с нами пойти — хотя вы, кажется, итак нашли, чем заняться, — хмыкает Хейвен.

— Трина? — переспрашивает Деймен.

Он вскакивает так стремительно, что его силуэт размывается.

— Ты ее знаешь? — удивляется Хейвен, но Деймен ужеисчез.

Мы бежим за ним.

Я изо всех сил стараюсь догнать Хейвен, что-то объяснить,наконец хватаю ее за плечо — и на меня обрушивается такая темная, ошеломляющаязлость и такое беспросветное отчаяние, что слова застревают в горле.

Хейвен вырывается и, оглянувшись, говорит:

— Я же сказала, не умеешь ты врать.

И бежит дальше.

Вздохнув, бегу за ней через кухню, через кабинет, к входнойдвери, не отрывая взгляда от затылка Деймена. А он двигается так легко иуверенно, словно точно знает, куда надо идти. Выбегаю в прихожую и застываюстолбом, увидев их обоих вместе. Он — во всем великолепии восемнадцатого века,она — в костюме Марии-Антуанетты, таком пышном, таком изысканном, что я рядом сней выгляжу замарашкой.

— Ты, должно быть… — Она задирает подбородок, а ееглаза смотрят на меня в упор — два сверкающих темных изумруда.

— Эвер, — еле выговариваю я, а сама разглядываюбелокурый парик, безупречную кожу кремового оттенки, нитку жемчуга на шее.Идеально розовые губы приоткрываются, показывая зубки, такие ослепительнобелые, что кажутся ненастоящими.

Я оборачиваюсь к Деймену — может быть, он сумеет объяснить,как рыжая красавица из отеля «Сент-Реджис» оказалась в моей прихожей. Но онслишком занят — смотрит на нее так пристально, что, наверное, совсем забыл омоем существовании.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает он почтишепотом.

Она улыбается.

— Меня пригласила Хейвен.

Я перевожу взгляд с нее на Деймена, и все во мне леденеет отужаса.

— Как вы познакомились? — спрашиваю я.

Деймен словно преобразился, стал холодным и далеким — темнаятуча там, где было солнце.

— Я встретила ее в «Ноктюрне», — отвечает Трина,глядя мне в лицо. — Сейчас как раз туда направляемся. Надеюсь, ты не вобиде за то, что я похищаю твою подругу?

Я прищуриваю глаза и пытаюсь ее прочитать, не обращаявнимания на то, как колет в сердце и сводит живот. Но добраться до ее мыслейневозможно. Они полностью заблокированы, и ауры у нее нет.

— Ах, какая я глупенькая! Ты, конечно, имела в видуменя и Деймена?

Она смеется, неторопливо осматривает мой костюм и сновавстречается со мной взглядом. Я молчу, и тогда она кивает.

— Мы с ним познакомились в Нью-Мехико.

Вот только в тот самый миг, когда она произносит«Нью-Мехико», Деймен говорит: «В Новом Орлеане». Трина смеется, но смех неотражается в глазах.

— Скажем просто — мы с ним давно знакомы.

Она кивает и, протянув руку, трогает мой рукав. Ее пальцыпроходятся по краю, обшитому бисером, и соскальзывают на мое запястье.

— Прелестное платье, — говорит она, крепко стиснувмою руку. — Ты сама его сшила?

Я выдергиваю руку — не потому, что она явно надо мнойнасмехается, а из-за ледяного холода, который идет от ее пальцев. Холодныеострые ногти царапают кожу, и у меня мороз растекается по телу.

— Правда, она потрясающая? — спрашивает Хейвен,глядя на Трину с восторгом, который обычно она приберегает для вампиров,готических рок-музыкантов и Деймена.

Эванджелина, стоя рядом, корчит гримаску и смотрит на часы.

— Нам пора, иначе в «Ноктюрн» до полуночи неуспеем, — говорит она.

— Присоединяйтесь к нам, — улыбается Трина. —Как раз поместитесь в машине.

Я оглядываюсь на Хейвен и ясно слышу ее мысли: «Скажи „нет“,скажи „нет“, ну, пожалуйста!»

Трина смотрит на Деймена, на меня и произносит нараспев:

— Шофер ждет.

Я оборачиваюсь к Деймену, и у меня сжимается сердце — онявно не знает, на что решиться. Кашлянув, заставляю себя ответить:

— Поезжайте, если хотите. А я должна остаться. Не могуже я бросить гостей.

И я смеюсь, легко и беззаботно, а на самом деле задыхаюсь отболи.

Трина глядит на нас, приподняв брови, с надменным лицом, ипочти не выдает своего изумления, когда Деймен, покачав головой, берет меня заруку. Меня, а не ее.

— Приятно было познакомиться, Эвер, — говорит мнеТрина, усаживаясь в лимузин. — Впрочем, не сомневаюсь, мы еще встретимся.

Я провожаю машину взглядом, потом оборачиваюсь к Деймену.

— Кого еще мне ждать? Стейшу, Хонор и Крейга?

Тут же мне становится стыдно. Что же я за убогое, ревнивоесоздание? Можно подумать, я раньше не знала, что Деймен меняет партнеров какперчатки. Чему я удивляюсь?

Просто сегодня настала моя очередь. Только и всего.

— Эвер… — Он проводит большим пальцем по моейщеке.

Я делаю движение — высвободиться, потому что не желаюслушать его оправданий, и тут он шепчет, глядя мне в глаза:

— Кажется, мне тоже нужно уйти.

Я смотрю на него и умом понимаю правду, которую не хочетпринимать сердце. Ясно же, что он не договорил: «…мне нужно уйти и догнать ее».

— Отлично. Спасибо, что зашел, — произношу ятоном, каким могла бы говорить не потенциальная подружка, а какая-нибудьофициантка после долгого трудового дня.

А Деймен только улыбается и, выдернув у меня из прическиперо, щекочет мне этим пером шею, потом легонько стукает по носу и говорит:

— Возьму на память?

Я даже не успеваю ответить — он уже в машине, и машинамчится прочь.

Я оседаю на ступеньку лестницы и хватаюсь за голову, сбив насторону парик. Больше всего на свете мне хочется исчезнуть, вернуться в прошлоеи все начать сначала. Зря я позволила ему меня поцеловать. Вообще не надо былопускать его в дом…