– Да, только схожу в уборную.

– Я рассчитаюсь и подожду тебя.

Оказавшись за закрытой дверью уборной, стараюсь утихомирить бьющие через край эмоции. Включаю холодную воду, и смочив ладони, прижимаю их к лицу. Просто уйти. Надо просто уйти. А идея пере*бать Павленко на глазах у всех, или воткнуть ему вилку в бочину – это уголовка. А мне нельзя пока за решетку, я еще мать на операцию не отправила. Поэтому это плохая идея. Совсем плохая. Вдох и медленный выдох. Приведя себя в порядок и немного успокоившись, выхожу в коридор.

– Какая приятная и внезапная встреча, – Павленко стоял, прислонившись плечом к стене, и видимо, ожидал моего появления.

– Не разделяю твоих эмоций, – гадко скалясь, он оттолкнулся от стены, приближаясь ко мне.

– Я не враг тебе Оля. И я пытался уговорить Влада помочь тебе, он поступил неправильно. Я думаю, нам стоит с тобой обсудить все, поговорить как взрослые люди, я уверен, мы сможем найти общий язык.

– Зачем?

– Ну, хотя бы потому что ты всегда мне нравилась, но я не мог как-то это проявить, ты же понимаешь, – еще один его шаг по направлению ко мне, и я схватив с рядом стоящей тумбы карандаш, забытый там вместе с блокнотом кем-то из официантов, отточенным движением приставляю его к ребрам Павленко, с ощутимым нажимом. Тот замирает на месте. Эмоции сменяются на его лице со стремительной скоростью.

– Поговорить хочешь? Как взрослые люди, говоришь? Давай поговорим. Могу рассказать тебе, насколько сантиметров мне надо вогнать карандаш в твою печень, чтобы скорая не успела доехать. Как тебе такой разговор? – он сглатывает, боясь пошевелиться. Не зная, что сказать. Не ожидал гнида.

– Оля, у тебя все хорошо? – раздается голос Вячеслава в повисшей тишине коридора.

– Да, – не сводя взгляда с твари, стоящей передо мной, – встретила старого знакомого. Случайно, – и нажим карандаша сильней, Серега вскидывает руки в примирительном жесте, делая шаг назад отступая.

– Подойди, пожалуйста, ко мне, – не отводя взгляда от гниды Павленко, делаю шаг к Усманову, он обнимает меня одной рукой, привлекая к себе. Наглядно показывая Павленко, что соваться не стоит. И мы делаем шаг к выходу, но нам прилетает в спину насмешливый голос.

– Вячеслав Викторович, мы вам высылали коммерческое предложение, и не раз, но вы нас отчего-то игнорируете.

– Значит, мне неинтересно то, что вы предлагаете, – произносит Усманов, останавливаясь, но не оборачиваясь, не удостоив того даже взглядом.

– А если подумать? Может, все же попробуем договориться?

– Это я советую вам хорошо подумать и поменять курс.

– А то что? – вызов в тоне неприкрытый. А вот это было, видимо зря, ибо Усманов разворачивается, вбивая взглядом Павленко в пол. Вдалбливая того, размазывая.

– Ты реально хочешь это узнать? – в спокойном голосе Усманова тихое песнопение угрозы, неприкрытой, дающей стопроцентное обещание, что грань близка и ее лучше не переходить. Вот совсем не стоит. Павленко это явно ощущает, потому что тушуется, раздражено сжав челюсть и больше не произносит ни слова, давая нам спокойно уйти. Мы проходим через небольшой коридор к гардеробу.

– У нас прямо вечер неприятных встреч, – он подает мне куртку и, дождавшись, пока я оденусь, надевает пальто.

– Неожиданный «привет» из прошлого.

– Кто это для тебя? – он ловит мой взгляд, видимо, пришла его очередь задавать вопросы. На мои он сегодня ответил и про мать, и про детство, и про тетку, которая его вырастила.

– Один из тех, кто меня посадил.

– И тот, кого ты любила? – ударило словно хлыстом, обжигая.

– Если бы это был он, то карандаш бы вошел в печень. – Глаза в глаза, и в его взгляде понимание. Он берет меня за руку, и мы выходим из кафе. – Ты же не ведешь дела с Павленко? – среди проходивших через мои руки бумаг не было ни одной указывающей на связь с Павленко или Игнатовым. Но мало ли. На бумаге прятать можно что угодно и кого угодно, а эта гнида, назвал Усманова по имени.

– Нет. Их шарага уже полгода присылает какую-то ересь для лохов под видом коммерческого предложения, и стабильно идет лесом.

– Будь аккуратен, они могут загнать тебя в угол, – я знала, о чем говорила, не раз видела, как разыгрываются фигуры, какие шаги делал Влад, чтоб создать необходимую ситуацию для того, кто ему был неудобен, перешел дорогу, не соглашался на его условия или чей кусок бизнеса он хотел заиметь.

– За*буться загонять. – В голосе та же уверенность, как и пару минут назад, когда он одним вопросом пообещал Павленко не просто физически пере*бать, но и уничтожить другим способом. Он снова галантно открывает передо мной дверь машины и захлопнув, сам садится за руль. – Они пытались выйти с тобой на контакт после отсидки?

– Было пару звонков. Но разговора не состоялось. Черный список гениальное изобретение человечества.

– Им нужна ты.

– Зачем? Я для них отработанный материал.

– Удобно иметь такого бухгалтера на коротком поводке.

– Собственный опыт? – короткий злой смешок сорвался с моих губ, потому как поводок был сейчас в его руках и он это прекрасно понимал. Но открыв бардачок, Вячеслав достает какие-то бумаги и бросает мне их на колени. Это оказывается договор на оказание услуг с открытыми полями и датами.

– Дату проставишь сама, любую, которая будет для тебя приемлема и безопасна. Я оплатил твои услуги, ты их оказываешь, все честно Оль. Я знаю, что такое благодарность. Не все люди твари. – Хотелось добавить, что тварью быть легче и удобней.

– Ты подставляешься. Вдруг тварь я?

– Значит, я ничего не понимаю в людях и поделом мне.

– Именно поэтому флирт и подкаты. Надеешься вызвать симпатию или закрутить роман, чтобы не сдала тебе налоговикам. Хороший ход, но два раза на одни и те же грабли только идиотки наступают.

– Алексеева, – останавливаясь на светофоре и подкуривая сигарету, – ты загоняешься, я просто хочу тебя тр*хнуть. Неужели непонятно, – и взрыв моего хохота смывает все остатки напряженной атмосферы.

– Что-то не так? – Юля лежала на животе и, смотря в мое лицо, водила пальчиком по моей груди. Ее привычная поза, но сегодня было что-то не так.

–Это, наверное, последняя наша встреча, – прозвучало, довольно, неожиданно, заставляя меня на секунду оторвать взгляд от дисплея телефона.

– А я-то голову ломаю с чего ты сегодня такая активная.

– Мы Семой решились на второго ребенка.

– Поздравляю, – в моих словах не было ни тени издевки, я действительно за нее был рад. И она это знала. Юля поднялась и, кутаясь в гостиничную простынь прошла через комнату к оставленной на стуле сумочке.

– Это тебе, – она протянула мне пару бумаг.