– Усманов, – я устало откинулась спиной на спинку кресла, вытягивая под столом ноги, – ты меня за пару минут уже мысленно тр*хнул на всех поверхностях этого кабинета. Мы работать будем или я тут не для этого? Заканчивай.

– Ужин, – вот же упертый.

– Ты настырный.

– Настойчивый.

– Самоуверенный.

– Целеустремленный, очаровательный, отзывчивый, и щедрый.

– А еще очень скромный и честный. Особенно последнее стопроцентно о тебе, – и я махнула принесенными им документами с черной бухгалтерией по одной из сделок, заставляя его рассмеяться. Его низкий бархатистый смех прокатился по кабинету, отражаясь от стен, неожиданно ударяя по мне легким дурманом, который тут же разнесся по венам, вынуждая меня свести плотнее ноги. Вот же гадство. Все-таки два с половиной года воздержания дают о себе знать.

– Ужин.

– Ты же не отстанешь?

– Нет, – покачав головой, отбросила в сторону бумаги, бросив взгляд на часы. Половина одиннадцатого. Ладно, и так через час собиралась уходить.

– Хрен с тобой, поехали. Только за это честно ответишь на пару вопросов, а то у меня пазл не складывается.

Я открыл перед Ольгой дверь машины, когда позади раздалось:

– Сыночка, сыночек, – заставляя моментально упасть уровень моего хорошего настроения до критической отметки. Только ее сейчас не хватало.

– Вы ошиблись, – захлопываю дверь и делаю шаг, дабы обойти эту женщину, но она хватает меня за рукав пальто, заставляя остановиться.

– Слава сынок, я так хотела тебя увидеть, – я брезгливо одергиваю руку. Опухшее, пропитое лицо, желто-земельного оттенка и стойкий запах перегара это все, что осталось от некогда красивой женщины, но мне ее не жаль. Сама виновата.

– Я еще в прошлый раз сказал, что больше ни копейки не дам и у Любы тоже не проси, я запретил ей тебя спонсировать, – цежу сквозь зубы, едва сдерживая злость, вызванную ее появлением. Но она словно не улавливает моего отвращения и снова хватает меня за руку. Грязные подрагивающие пальцы смыкаются на рукаве моего пальто.

– Ты так похож на своего отца. Такой же красивый, – слова, сказанные с надеждой, что вызовут во мне необходимые ей эмоции и спровоцируют на продолжительный разговор.

– Ага. Ты сама-то помнишь, от кого тогда залетела и кто мой отец? – вырывая свою руку, она обмерла, видимо, пытаясь придумать, что еще сказать, чем еще можно попытаться меня удержать, разжалобить, дабы потом попросить денег. – Иди отсюда, – смотря в ее помутневшие от пьянки глаза, – и никогда больше не приближайся ни ко мне, ни к Любе. Ты свою жизнь выбрала, не хрен в нашу лезть.

Зло сплюнув на асфальт, обошел ее и сев в машину, вдарил по педали газа, выворачивая, излишне резко руль в сторону проспекта. Только сейчас замечая, что стекло со стороны Ольги опущено, а в ее руке уже наполовину докуренная сигарета.

– Кто это был? Эта женщина? – ее голос спокойный, без излишнего любопытства, уже с неким пониманием, но вопрос задан с желанием убедиться в своих догадках.

– Никто, – вытащил из пачки сигарету, закурил, выпуская дым в приоткрытое окно, выдыхая, возвращая себе почти потерянный контроль и уже спокойно добавляя, – эта женщина когда-то меня родила.

– Моя теория, что твой статус это заслуга богатых родителей теперь трещит по швам, – это заставляет меня улыбнуться и переключает внутренний тумблер.

– Могу ее окончательно разбить, – улыбаюсь, бросая взгляд на Ольгу. – Обычный я, отца не знаю, мать алкоголичка, воспитала тетка. Дворовой. Выскочка.

– Непохож ты на обычного, – в голосе насмешка и нотка издевки, но без какого-либо зла. Подтрунивание. Забавное. Отвлекает. Разряжает обстановку.

– А ты на зечку непохожа, – произношу, улыбаясь и паркуя машину у кафе Орлова, делаю последнюю затяжку и тушу сигарету, переводя взгляд на Ольгу.

– Своеобразная форма комплимента, – ответная улыбка изгибает ее губы.

– Зато искренне, – беру ее за руку, поглаживая пальцы. – Везунчик я по жизни, вот и весь секрет.

– Везунчик с сердечным приступом от переутомления за плечами. Я правильно поняла?

– Микроинсульт. Обошлось. Было давно. Зато сразу научился делегировать, – в ее глазах понимание и что-то еще, что пока я понять не могу, но взгляд на секунду скользит по моим губам и это хороший момент украсть поцелуй, сыграв на вызванных эмоциях. Дешевый трюк и мне отчего-то не хочется ради мимолетного наслаждения портить возникшее между нами понимание.

– Пошли, поедим. Я голодный, – прикасаюсь губами к ее пальцам и выхожу из машины, дабы открыть дверь с ее стороны.

***

– Вячеслав Викторович, рады вас видеть! – произнесла девушка-администратор, стоило нам войти в кафе. К слову, убранство было приятным, без цыганщины и излишнего пафоса в интерьере, но с необходимым лоском для статусности заведения.

– Постоянный посетитель? – бросила взгляд на Усманова, помогающего мне снять верхнюю одежду.

– Это кафе моего одного очень хорошего друга.

Столик у окна с хорошим видом на проспект, ненавязчивый, но услужливый персонал, вкусная еда и действительно приятная беседа без грубого флирта и сальных шуток.

– Я завтра задержусь с утра, приеду чуть позже. Надо мать в больницу отвезти на прием к врачу и у участкового отметиться.

– У тебя же экономическая статья.

– А их это не е… не волнует, – Вячеслав улыбнулся и потянулся к своему телефону.

– Какой участок?

– Одиннадцатый.

– Фамилия участкового?

– Сахаров. У тебя связи в ментовке?

– Посмотрим, что можно сделать, – он набрал чей-то номер и уже ожидал ответа, отложив в сторону приборы и откинувшись на спинку стула.

– А чего налоговиками, экономами и прочими еретиками в качестве друзей не обзавелся?

– Не срослось. Мы с ними ментально не сходимся, – и снова улыбка Чеширского Кота, говорящая за него все. – Марат, привет! Да, завезу я тебе вискарь, не переживай. Хочешь, еще коньяк прихвачу? Договорились, мне небольшая услуга нужна. Скажи мне, кто у вас на одиннадцатом участке сидит? Сильно контуженный? Договориться можно?

Пока Усманов трепался по телефону, я доедаю салат и тянусь к принесенному официантом кофе, окидывая взглядом зал. Абсолютно неожиданно натыкаясь по знакомый профиль. Безотчетно сжимая сильнее чашку. Настроение с благожелательного качнулось в кардинально противоположную сторону, заставляя сжать зубы. Павленко, правая рука Влада, друг которого он называл братом. Тварь, из-за которой я оказалась за решеткой.

– Оля, Оля, – голос Вячеслава словно через пелену донесся до моего слуха, заставляя перевести на него взгляд. Секунда и Усманов аккуратно, словно невзначай поворачивает голову влево, бросая короткий взгляд на Сергея. – Кто-то знакомый? – кивнула. – Хочешь уйти? – снова кивок и глоток кофе, унимая желание убивать.