Несколько секунд спустя магия, заключенная в мяче,сработала. Музы брызнули в разные стороны, спасаясь от погнавшегося за нимидракона. Эрато слегка замешкалась и была проглочена вместе с кифарой.

– Пять – один. Не ахти как хорошо, но все-таки не такпечально! Ну и жара же здесь! Поверьте моему опыту, это самый тесный драконийжелудок из всех, в которых мне доводилось бывать! – пожаловался Ягун.

Трибуны весело зашумели. Слушать голос комментатора, доносившийсяиз драконьей пасти и усиленный магическим рупором, было забавно. Казалось,будто это вещает сам Пифон.

– Эй, кто-нибудь, забросьте перцовый мячик! Неохота мне тутсидеть! А, народ, слабо? – попросил Ягун.

Никто, разумеется, не откликнулся на его зов. Так как вестирепортаж из драконьего желудка, не видя ровным счетом ничего, было по меньшеймере глупо, играющий комментатор отколол рупор, расстегнул воротник и,обливаясь потом, уселся прямо на жаркое дно драконьего желудка.

Внезапно в темноте кто-то кашлянул, явно привлекая к себевнимание.

– Это ты, Попугаева? – насторожился Ягун.

– Да, Ягунчик, – томно откликнулась Верка.

– И-э-э, а я вот тут мячик забил! – не зная точно, очем говорить с Попугаевой, заметил Ягун. – А тебя, бедную, проглотили, значит?Говорил я тебе на тренировке: не газуй так!

– Чего-чего? – недоуменно переспросила Верка.

– А того! Ты прямо как Танькина тетка Нинель. Мне Танькарассказывала, как она сдавала на права. Въехала в личную машину инспектора, апотом с перепугу подала назад и врезалась еще в одну машину. На нее сталикричать. А тут приехала Айседорка Котлеткина на танке поболеть за подругу,стала разворачиваться и проломила стену у самого пункта ГАИ. Тут тете Нинельсразу все поставили, выдали права и выпроводили ее поскорее вместе со всемиподружками… Вот и ты летаешь в том же духе.

– Ягун, не хами! Я, конечно, держусь в воздухе не супер, нотебя, между прочим, тоже проглотили! – возразила Попугаева.

– Я – другое дело. Можешь считать, что я пришел к тебе навыручку! Чтобы тебе не было так одиноко! – назидательно сказал Ягун.

Попугаева оживилась, точно римский легионер, услышавшийпризыв военного горна. Ягуну даже почудилось, что он увидел, как в темноте ееглаза вспыхнули страстным ведьминским огнем.

– В самом деле? – грудным голосом спросила она. –Так ты дал проглотить себя ради меня? Правда, Ягунчик?

– Само собой! Просто мамочка моя бабуся! – спасая своюрепутацию, сказал Ягун.

Одновременно ему почему-то вдруг стало неуютно. Попугаевабуквально бомбардировала его своими флюидами.

– Я не верю в случайные встречи! Мы тут вдвоем, ты и я, иникого вокруг!.. Мне страшно! – проворковала Верка, опуская голову наплечо Ягуну и буквально вдавливая его в тесную стенку драконьего желудка.

– Как это никого вокруг? Вокруг дракон! – поспешновозразил внук Ягге.

– Ну и что? Придвинься ко мне! Он нас не видит.

– Э-э… Зато я его вижу. И вообще с этими драконами ничегонельзя знать определенно… Особенно с греческими. Они, греческие, самыековарные! – заметил Ягун, прикидывая, как ему отделаться от Попугаевой,чтобы ее не обидеть.

– Ягунчик, ты такой напряженный! Просто комок нервов! Я тебяне узнаю! Или ты только на пылесосе смелый? – укоризненно сказала Верка.

– Э-э… При чем тут пылесос? Жарко тут. Сиди парься! Что-тоне похоже, что собираются забрасывать перцовый мяч! – тоскливо заметилЯгун. Попугаева наваливалась на него все сильнее.

– Чего бы тебе хотелось, Ягунчик? – еще более томноспросила Верка.

– Чтоб сюда еще кто-то попал! – ляпнул внук Ягге.

Лучше бы Ягун помолчал, потому что мгновение спустя ему наголову свалилась Эрато, заплутавшая где-то в извивах Пифонова пищевода. Подобновсем музам, она была весьма античных форм.

– Есть тут кто? Привет, ребятки! Меня вот тоже проглотили –совсем Пифон ополоумел, своих хватает.

– Привет! – прохрипел Ягун, ощупывая, не сломана ли унего шея. Ответить на этот вопрос сразу было весьма проблематично.

– О, это наш разговорчивый комментатор! Жаль, я тебя невижу, ну да ладно. Стишки почитать? – с ходу предложила Эрато.

– Не надо! Я скромный! Я не люблю стихи! Я люблючастушки! – поспешно отказался Ягун.

– Я и частушки умею! Правда, они немного того, не длямалолеток, но вы же не обидитесь на взрослую тетю? – захихикала Эрато,перебирая струны кифары.

Ягун попытался отнестись ко всему с юмором. Перезрелая теткаЭрато, помешанная на стихах имени себя, и первая сплетница Тибидохса Верка… Ион сам… Что ж, не самая плохая компания. Даже довольно забавно. Если бы толькоПопугаева не пыталась ущипнуть его в темноте…

«Ну и свинья же этот Пифон! Что он, не мог Лотковупроглотить и больше никого?.. Только меня и Катьку. Жаль, что нельзязаказывать, кого глотать, а кого нет», – тоскливо подумал Ягун.

* * *

После того как играющий комментатор временно приостановилисполнение своих должностных обязанностей в связи с исчезновением в пастидракона, преподаватели задумались, на кого переложить его полномочия.Сарданапал, как главный судья, сам комментировать не мог. Медузия отказалась.Поклеп Поклепыч был склонен к бытовым и небытовым формам хамства. Соловей О.Разбойник, как тренер, был пристрастен, вдобавок сильно был недоволен своейкомандой. Великая Зуби мало что смыслила в драконболе и вообще была такблизорука, что могла перепутать дракона с ближайшей тибидохской башней.

Малютка Клоппик… м-м… возможно, использовать его было бынеплохим решением, но он не дорос еще до таких ответственных поручений. К томуже в настоящий момент Клоппик был занят тем, что обучал циклопов плевательномузаклинанию. После прохождения краткого курса циклопы попадали в цель нарасстоянии двадцати метров, что крайне забавляло эти простые, но надежные умы.

– Быть тебе, отроче, главой темного отделения! Ты медленно,но надежно катишься к прежнему своему состоянию! – грустно сказал емукак-то Сарданапал.

Малютка Клоппик захихикал. Из своего прошлого он ровнымсчетом ничего не помнил, даже побаивался слегка собственных портретов, кое-гдевисевших еще на стенах. С них прежний суровый профессор Клопп с лицом, похожимна желтую редьку, сурово глядел на своего преемника, сдвигая клочковатые брови.

– Придется, Тарарах, тебе комментировать! Больше некому! Неподведи уж! – сказала Медузия, вручая питекантропу запасной рупор.