– Ты, солдат, не бери в голову эти мысли, – наконец заговорил Федор Акимович. – Твое дело служивое. Тебе Родину защищать, а народу свои тяготы нести. Так во все времена было. А что и посердятся на тебя, так не в обиду пусть будет, а на пользу. Злее будешь, воевать лучше станешь.

– Вы учитель? – улыбнулся Руслан. – В школе работаете?

– Гляди-ка, какой сообразительный, – тихо засмеялся Федор Акимович. – Работал раньше. А теперь какие школы могут быть. Да и сгорела наша школа в начале июня еще. Так что верь мне так, как можно верить школьному учителю. А еще я, Руслан, коммунист, и это тоже накладывает на меня большие обязанности. Так зачем ты в наш городок пришел, танкист?

– У вас на окраине есть завод, ребятам я его показывал. Там немцы чинят свои танки и наши подбитые «тридцатьчетверки». Зачем, я не знаю. Туда затащили и наш танк. А мой долг члена экипажа велит выполнить предписание Устава и моего командира. Танк не должен достаться врагу. А там, на заводе, их сейчас несколько. Понимаете, у врага наше оружие, в его поганых руках. Такого быть не должно!

– Я понимаю, сынок, – кивнул задумчиво учитель. – Больше даже, чем ты думаешь, понимаю. Я ведь не сразу учителем стал, я, милок, в германскую воевал и в Гражданскую воевал. Я и в подполье работал. Вот этих вот охламонов учу-учу, а им все – как об стенку горох.

Учитель посмотрел на ребят поверх очков. Потрепал по рыжим вихрам Василия, вздохнул и пошел открывать окно.

– Значит, я так полагаю, Руслан. Что тебе надо – попасть на завод, произвести там, что называется, разведку? Хорошо, надо подумать. Если там чинят и немецкие танки, значит, привезли и механиков немецких, тех, кто знаком с этой техникой. Наших рабочих там заставляют работать насильно. Это тоже неизбежно. Попробуем связаться с рабочими завода.

Худощавому Руслану одежда Василия была немного великовата, но танкист посчитал, что в таком виде он будет меньше вызывать подозрений и бросаться в глаза. Один кирзовый сапог протерся на щиколотке, и Федор Акимович хотел дать гостю другие сапоги, из хорошей юфти, но Руслан отказался. В таком виде они с Олей, а иногда с Василием ходили в город. Ребята проводили танкиста такими путями, чтобы меньше встречаться с немецкими патрулями и вообще с немцами. Наблюдать за заводом можно было с трех точек. Со старой заброшенной вышки еще дореволюционного пожарного депо, из слухового окна трехэтажного бывшего административного здания, разбомбленного еще в июне, и с высокой опушки леса, где Руслан познакомился с Василием и Олей.

Чаще всего Руслан ходил наблюдать с Василием. Паренек много расспрашивал танкиста о войне, о немцах, о том, какие у них танки и как, наверное, страшно в бою. А еще Василий просил Руслана научить его стрелять, в чем танкист категорически ему отказал. Звуки выстрелов могут привлечь немцев, это было совсем ни к чему. Сколько еще Омаеву крутиться вокруг завода, неизвестно. Наблюдение почти ничего не давало. Ну разве что удалось установить количество немецких и советских танков на территории. И то, что отремонтированные танки никуда не уезжают. Это что-то должно было означать, но что, Омаев пока не понимал.

– Слушай, – снова стал приставать Василий, когда они с Русланом лежали на высоком косогоре на опушке леса и смотрели на завод.

– Что тебе?

– А научи меня драться, – попросил Василий.

– Ты что? – засмеялся Омаев. – То стрелять, то драться!

– Понимаешь, – хмуро сказал парень, – ты вот воевал, многое знаешь, умеешь, фашистов убивал. Убивал ведь?

– Убивал, – кивнул Омаев.

– А я, когда с Олей иду по городу среди врагов, знаешь как боюсь! Не за себя, не их боюсь. Их я ненавижу. Я боюсь за нее и боюсь, что не смогу ее защитить в случае чего. Вот и от тебя тогда хотел защитить, а ты меня, как щенка, в два счета скрутил.

– А ты не влюблен ли в Олю, а? – засмеялся Омаев. – Ну-ка, признавайся!

– Нет, – Василий отрицательно замотал головой и потупился. – Я в другую девушку… не в Олю… они эвакуировались, когда немцы к городу подошли… я не знаю куда… и где она сейчас, тоже не знаю. Но это не важно. Мы же мужчины и должны защищать женщин и стариков.

Паренек говорил это с таким жаром, с такой силой, что Омаев только одобрительно покачал головой. И с этого дня он начал понемногу учить его основным приемам, которые сам когда-то узнал от своего деда, воевавшего в Первую мировую войну в пластунах Кубанской дивизии. Василий не хныкал, терпел боль, но скоро стало понятно, что боец из него не получится. Ни скорости движений, ни силы, ни ловкости. И падал он после бросков Руслана, как мешок с картошкой. А в конце еще и порезался о старинный дедовский кинжал, который Руслан все время носил с собой в рукаве.

– А зачем ты кинжал с собой носишь? – посасывая порез на руке, спросил Василий.

– Как это зачем? – удивился Омаев. – Немцы вокруг, враги же. И как я без оружия, толк от меня какой будет?

– Ты же сам нам не велел с оружием ходить, говорил, что без оружия задержат, решат, что местный, и отпустят. А с оружием могут и на месте расстрелять как вооруженного врага.

– Ну, ты меня с собой не равняй, – усмехнулся Руслан. – Я солдат, я должен воевать, и в плен попадать мне нельзя. А тебе еще подрасти следует немного, силенок поднабраться, чтобы с врагом в схватку вступать.

Василий надулся, хотя видно было, что он и сам понимал. Танкист прав насчет его физических данных. И Омаев стал с собой брать в город Олю. Девчонка она была боевая, ловкая и дисциплинированная. Все понимала с полуслова. Она водила его к заводу разными путями, двигалась в развалинах почти бесшумно, как кошка. На разрушенное здание и пожарную башню они смогли залезть только по одному разу. Часто поблизости появлялись немецкие солдаты, и приходилось прятаться.

Оля была еще и очень наблюдательной. Она много рассказала о немцах, и Омаев составил впечатление о гарнизоне городка. Танкистов было мало, в основном это несколько экипажей, которые проверяли готовность танков. Несколько инженеров в офицерской форме. Остальные – офицеры комендатуры, рота охраны. Тыловая служба, которая занималась заготовкой продуктов для армии, саперный батальон, приводивший в порядок разбитые снарядами и бомбами автомобильные и железные дороги.

На пятый день своего пребывания в Мостоке Омаев едва не погиб. Когда они возвращались с Ольгой из города в сапожную мастерскую, пройти через школьный двор им не удалось. Немцы привезли рабочих, и те загружали из школьной котельной остатки угля в грузовую машину. Оля наморщила носик, подумала и предложила:

– Руслан, а давай сократим немножко путь. Через школу нельзя, мы обойдем по Могилевской улице, там всего квартал надо пройти, а у большого дома на углу есть проходной двор, который выводит как раз к старым домам, где мы подвалами дойдем до своих. Что такого квартал пройти открыто? Пустяки же. Там и немцев почти никогда не бывает.

– Ну, давай, – пожал плечами Омаев. – Мы с тобой не такие уж подозрительные, чтобы бросаться в глаза немцам. Мало ли таких, как мы, по городу ходит.