На рассвете пришлось свернуть ближе к лесу и снова пробираться опушкой, чтобы не попасться случайно на глаза немцам. А тягач все тащил и тащил танк, мерно гудя двигателем и дымя двумя выхлопными трубами. Впереди показалась окраина городка. Омаев хмыкнул. Вот как немцам приспичило – даже ночью ехали. Видать, строгий у них приказ и, наверное, очень срочный. Только странно все это. Зачем так далеко тащить танк, зачем им вообще поврежденная «тридцатьчетверка»?

Приближаться к городку без разведки было опасно. Танкист повернул лошадь в лес, поднялся на крутой бугор и остановился. Отсюда, с высоты, из-за деревьев на краю леса был хороший обзор. Слева вдалеке большая река, может, даже Днепр. Впереди окраина городка и территория какого-то завода. Именно туда через ворота тягач затащил «семерку».

Омаев лег на траву, приложил к глазу половинку бинокля и стал рассматривать завод. Ясно, что до войны тут было какое-то механическое производство или ремонтная база. А вот это уже интересно! Вон виднеется ствол танковой пушки. За зданием на территории цеха стоит танк. Пушка немецкая, калибром меньше «тридцатьчетверки», примерно 37 мм или 45 мм. А вон пушка с набалдашником дульного тормоза. Эта и калибром побольше. Это наверняка «панцер-IV». Точно, ремонтная база.

Омаев повел биноклем правее и увидел сразу три танка Т-34. Ух ты! Один – как новенький, два других местами с облезлой краской, видно, что во время боя им сильно досталось.

«Так, дело тут серьезное, – думал Руслан. – Наш танк притащили на ремонтную базу, где немцы чинят и свои, и наши танки. Свои понятно зачем. А вот наши танки им какая радость чинить? Надо за этим заводиком понаблюдать. Но сначала надо поспать хоть пару часов. А то после контузии и так в голове гудит. И голодный еще. Лошадка моя попасется, и все в порядке, а мне бы мяса кусок. С лепешкой прямо из печи! Или хоть одну баночку консервов». Чеченец втянул носом воздух, пытаясь представить запах мясных русских щей или наваристого гуляша. Представить не получилось, потому что нос уловил заметный запах дегтя или чего-то подобного. Пахло со стороны склона. А раньше этого запаха не было. Свежий воздух леса, запах дубов.

Нет, он не рядом, он только пытается ко мне подобраться со спины, понял Омаев и скользнул неслышно вбок, за кусты. Двигаться в лесу Руслан умел. Да и что ему равнинный лес, если он умел неслышно подобраться даже к медведю в горах. Мягко ступая по траве с носка на пятку, передвигаясь почти «гусиным шагом», чтобы голова не возвышалась над кустами, он отошел от того места, где наблюдал за заводом, метров на двадцать. Теперь вниз и внимательно смотреть по сторонам. Опасность где-то здесь. Немцы? От немцев такого запаха Омаев не слышал. Почему деготь?

Вот он! Омаев увидел парня, лет восемнадцати, рыжего, с россыпью веснушек на лице. На нем был старый пиджак, порваный и грубо зашитый возле кармана, брюки заправлены в юфтевые сапоги. Вот откуда запах. Сапоги обильно смазаны колесным дегтем. Чтобы сберечь от влаги, чтобы дольше служили. Парень повернулся, и Омаев увидел в его руке «наган». «Только этого еще нет хватало – стрельбу поднять. Кто он такой и что ему нужно? И зачем он охотится здесь за мной?» – подумал Омаев.

Подойти неслышно к незнакомцу было просто. А запах дегтя от собственных сапог перебивал даже запах пота и машинной смазки от комбинезона танкиста. В тот момент, когда рыжий паренек вышел на опушку и увидел, что человека, за которым он следил, на месте уже нет, Омаев бросился на него, обхватив руками, подсек ноги и свалил на землю, крепко прижав горло и правую руку. Револьвер Руслан выбил сразу, чтобы тот во время борьбы случайно не выстрелил. Паренек отчаянно вырывался и хрипел, но руки у Омаева были сильные, постепенно его противник сдался.

Парень смотрел на незнакомца сначала со страхом, потом почему-то расплылся в злорадной улыбке. А тут и танкист понял, что улыбается рыжий не ему, а тому, кто стоит сейчас за спиной Руслана. Мгновенным рывком он кинулся в сторону, хватая револьвер и поворачиваясь назад. К своему огромному изумлению, Омаев увидел перед собой девушку со строгими бровями, которая занесла над ним здоровенную, не по ее силам, палку.

– Замри, – приказал Омаев, пригрозив девушке оружием, и повернулся к рыжему. – И ты лежи, не шевелись! Кто вы такие, черт бы вас побрал?

– А ты кто? – выпалила девушка. – Что тут шаришь по лесам? По-русски говоришь? Ты русский, что ли?

– Я чеченец, – вставая и отряхивая руки, сказал Омаев. – С Кавказа.

– Чеченец? – продолжая лежать и потирать шею, переспросил рыжий. – Чечено-Ингушская АССР, я знаю, где это.

– Так ты красноармеец? – дошло наконец до девушки, когда она увидела под воротником комбинезона петлицы с танковой эмблемой. – А что здесь делаешь? Без пилотки, без ремня.

Ну на врагов эта странная, даже чем-то смешная пара похожа не была. Да и какие из них враги. Хорошие русские ребята, которые приняли незнакомца за немца. Вот только в каком страшном сне им приснилось, что на немца нужно нападать? Немцы всю Европу завоевали, у них солдаты опытные, к ним так просто не подойти. Да и будет ли шататься по лесу немецкий солдат в одиночку, даже если этот лес уже в глубоком его тылу? Тыл тылом, но это оккупированная территория, а там может случиться всякое.

– Ты зачем на меня напасть хотел? – спросил Омаев, откидывая барабан и осматривая патроны. – Я что, на немца похож?

– Похож, – неожиданно согласился рыжий. – У их танкистов такие же черные комбинезоны… ну почти такие же. Их у нас в Мостоке много. Я думал, ты за Олей следишь, напасть хочешь.

– Мосток? Это город ваш так называется? – сунув «наган» в кармана комбинезона, спросил Омаев. – Это где я сейчас нахожусь?

– Так ты наш, советский, да? Танкист? – затараторила девушка, потом спохватилась, что громко говорит, и зажала рот рукой. – Ты из плена бежал? Ты герой?

– В плену я не был, мы обороняли… ну не важно. Вам этого знать не нужно. Одним словом, я в окружении оказался. А вы кто такие, почему с пистолетом ходите по лесу? Вас убить могли!

– Мы комсомольцы, товарищ красноармеец, – уверенным голосом сказал рыжий, – мы живем в этом городе и хотим сражаться с фашистами, которые нас захватили.

– Так, стоп! Жить вам два дня, и не больше, если не наберетесь ума каждому встречному рассказывать, что вы комсомольцы и что хотите бороться. Знаете, что такое дисциплина и что такое конспирация? То-то! Рот на замок, и никому. Ну а раз вы меня встретили, то отведите к своим взрослым в город. Только к тем, кто фашистов ненавидит.

– У нас все ненавидят, – гордо заявил рыжий.

– Ну ладно, не об этом нам сейчас говорить надо, – остановил его Омаев. – Днем, наверное, в город не сунешься, немцев полно. Давайте до ночи подождем, а потом вы меня в город отведете.

– Ночью еще опаснее, – хмыкнул рыжий, с тоской глядя на карман Омаева, в котором теперь лежал его револьвер. – Ночью ходить по городу нельзя. У них это называется «комендантский час». Патрули ходят, всех задерживают, кто без пропусков, многие так и не возвращаются. А могут и прямо на месте застрелить. Подумают, что ты партизан, и застрелят.